– Цветы – это вообще-то очень мило, – вставила Диана, отступая по захламленному полу к дверям в гостиную.

– Тебе каждый день дарят цветы. Держу пари, ты даже не помнишь имен тех, кто сегодня присылал тебе букеты.

– Я много раз тебе говорила, что не держу пари.

– Лорд Квенс, Майкл Пенхоллер и лорд Питер Селс. – Оливер сделал еще шаг к ней. – Но только не я. От меня ты букетов не дождешься.

Сердце ее затрепетало.

– Ты что, замечаешь и запоминаешь всех, кто дарит мне цветы?

Серые глаза Оливера опасно сузились.

– Каждый день, черт побери!

Диана отступила назад и уперлась спиной в дверь.

– Думаю, стоит тебя предупредить: отказываясь дарить мне цветы и вместо этого пробивая дыры в потолке, ты не убедишь меня ни в чем, кроме собственного безумия.

– Правда? – Остановившись в футе от нее, Оливер протянул руку и провел пальцем по ее горлу вниз, к вырезу халата. – А сердечко-то бьется!

– У всех живых людей оно бьется, и что?

– Ради своего клуба ты рискнула репутацией, своими деньгами – моими деньгами – всем, что у тебя есть. И хочешь мне сказать, что какие-то цветы способны заставить тебя передумать? Не смеши меня.

Диана не собиралась это признавать, но Оливер попал в точку. После брака по расчету, приведшего к катастрофе, после одиночества и нищеты цветы казались ей пустой и бессмысленной тратой денег.

– Значит, ты выбрал другой метод – решил заставить меня передумать, разнеся в щепки мой дом?

– И что, получилось?

Безумный, бессмысленный жар, от которого задрожали руки и помутилось в голове, охватил ее при мысли о мужчине, который проламывает стены и перекрытия, чтобы добраться до нее.

– Пожалуй, да.

Доверяй она ему чуть больше – не колебалась бы ни мгновения. Эта мысль заставила ее вздрогнуть.

Оливер подцепил Диану за воротник халата и привлек к своему мощному телу. Кто первым начал целоваться, Диана не поняла. Но всего через несколько мгновений она так тесно сплелась и слилась с ним, словно, несмотря на разделявшую их одежду, они стали единым существом.

– Скажи, что ты хочешь меня? – пробормотал Оливер, целуя ее в шею и стаскивая халат с ее плеч.

Звучание этих слов, легкая дрожь в его хриплом голосе возбудили Диану до предела. Пусть он вломился к ней в спальню, но должен знать, что она рада его видеть. Как это непохоже на самоуверенного, надменного маркиза, так хорошо ей знакомого.

Что ж, Диана давно поставила себе за правило: следовать своим желаниям и, не колеблясь, получать то, что хочет.

– Я хочу тебя, Оливер! – выкрикнула она, зарываясь пальцами в его густые каштановые кудри. – Но не здесь.

Он отстранился и нахмурился.

– Какого черта? Что значит «не здесь»?

Очевидно, Оливер тоже утратил ясный рассудок.

– Здесь дыра в потолке, – объяснила Диана, показывая на потолок. – Не хочу, чтобы нас увидели или подслушали слуги.

– Ах да. Прости. Похоже, у меня вся кровь отлила от головы… к другому органу. – Он бросил на нее лукавый взгляд. – Да ты, наверное, и сама заметила.

– Заметила. – Улыбнувшись, Диана нашла позади себя задвижку и распахнула дверь в гостиную.

Не расцепляя объятий, они выбрались из спальни и оказались на кушетке в гостиной. Здесь Оливер снова прильнул к ее губам, а она закрыла глаза, наслаждаясь теплотой его рук, губ, его близостью.

– Дверь… – прошептала Диана дрожащим голосом, собрав всю силу воли, чтобы его отстранить.

– Думаешь, кто-нибудь полезет в дыру за мной следом?

– Дверь!

Оливер прижался лбом к ее лбу и снова ее поцеловал.

– Как скажешь.

Дверью он хлопнул сильнее, чем намеревался.

В тот миг, когда Диана скрылась из его апартаментов, самообладание его покинуло. Несколько минут, глядя на закрытую дверь, Оливер старался рассуждать логично, быть великодушным и убедить себя: Диане сейчас необходимо причинить ему боль, чтобы как-то сравнять счет.

Но потом Оливер понял: если сейчас он позволит ей диктовать условия их отношений, многое потеряет. Он станет ее слугой, подчиненным. Ни с кем и никогда Оливер не находился в таком положении, а с Дианой более чем с кем-либо чувствовал необходимость быть на равных. И что важнее всего, он не хотел сегодня спать один, кипя от ярости и неудовлетворенного желания.

Вернувшись к Диане, Оливер развязал поясок и распахнул халат. Господи, как же она хороша!

– На тебя больно смотреть, – проговорил он.

В ответ Диана стянула с его плеч сюртук и рванула жилет с такой силой, что отлетело несколько пуговиц.

– Ох, прости, – пробормотала она, бросив жилет на пол.

Оливер только усмехнулся в ответ.

– Пуговицы – расплата за потолок. Мне не на что жаловаться. – И склонив голову, припал к ее груди, вобрал в рот затвердевший сосок.

Диана громко ахнула, и Оливер, стараясь не замечать нарастающего напряжения в паху, перешел к другой ее груди. Вот Диана Бенчли, которую он помнит, свободная, страстная, жадно ищущая наслаждения. Быть может, она еще не доверяет ему вполне, но уже готова обрести это доверие.

По счастью, кушетка оказалась достаточно длинной и широкой: скинув ботинки, Оливер растянулся на ней во весь рост. Он осторожно вынул шпильки из волос Дианы – ее густые, черные, пахнущие лавандой волосы рассыпались по плечам. Когда Оливер склонился над ней для следующего поцелуя, нетерпеливые руки ее потянулись к застежке его брюк. Вмиг она стянула брюки с его бедер, а он, довершив дело, бросил их на пол.

– Ты такой теплый! – воскликнула Диана, выгибаясь и прижимаясь к нему всем телом.

– Потому что ты только что из холодной ванны. Давай я тебя согрею.

С широкой улыбкой Оливер подался назад, целуя ее грудь, живот, бедра, а затем раздвинул ей ноги и устроился между ними. Стоило ему коснуться нежных складочек пальцами и языком, Диана содрогнулась и громко ахнула. Боже правый! Стоит ей еще раз издать такое «ах!» – и он кончит прямо сейчас, словно школьник-девственник со своей первой в жизни подругой.

– Я согрелась, спасибо! – прошептала Диана дрожащим голосом и, запустив пальцы ему в волосы, снова притянула к себе.

Хрипловато рассмеявшись, Оливер приник к ее лону. Ему пришлось закрыть глаза и воображать себе мусорные ящики и стариков с подагрой, иначе ночь любви завершилась бы куда раньше желаемого. Но язык его работал без устали, лаская и исследуя таинственные складки. Наконец, когда Оливер понял, что не может терпеть более ни секунды, он привстал и подтянулся вверх.