— Мертвый? — не понял Кай.

— Так бывает, она сказала, — пожала плечами Каттими. — Тело человека еще живет, а он уже мертв. Или умирает. Дух умирает. Отлетает и смотрит издали, что там с его телом происходит. И тут главное — призвать дух обратно.

— И ты его призвала, — вытер губы тряпицей Кай, удивился, взглянув на собственную дрожащую руку.

— Да. — Она хмыкнула. — Придумала вот. Взяла у бабки две настойки, разлила уже тут по склянкам. Еду заказала. Этих вот наняла. Перестарались ведь, сволочи. Рубаху порвали.

— Еще бы, — попробовал улыбнуться Кай. — Такую деваху пощупать, да еще и монету за это получить!

— Ну ладно ты, — надула губы Каттими. — Думаешь, мне понравилось, что ли? Ты о другом думай. Разбудить да вытащить мало. Я за тебя ноги переставлять не стану.

— Я и до побудки своими ногами до трактира шел, — заметил Кай.

— Так бы и топал, пока не угас, — прищурилась она и погрустнела. — А не топал бы, еще раньше скончался.

— Ты говорила, что нашла, — напомнил Кай. — Когда пришла в каморку, говорила, что нашла что-то.

— Так ты соображал? — удивилась девчонка.

— Соображал не соображал, но слышал кое-что. — Кай с трудом поднялся, стал распускать ремешки на гардах мечей. — Ножи мои где?

— Вот. — Она громыхнула сумой, высыпала на стол ножи, расправила холщовые мешочки, стала прибирать со стола еду, обиженно забормотала: — Ты только лоб свой со шрамом не морщи, на себя я монету не тратила. Зато кое-что выяснила, и насчет «нашла» в том числе. Дом Паххаша нашла, про которого Сай рассказывал. Парня, что пытался в Сакхаре того старого воина с крестом на голове убить. Внутрь не заходила, но, судя по всему, мать его и сестра живы. Я с соседкой говорила, что через два дома. Вчера еще. А сегодня, когда провожала Васу и Мити, и рыжего нашла. Веселого и с веснушками. Со стражниками перекинулась, сказала, что хочу жениха рыжего, и чтоб веселый был. И чтоб сам ну как огонь! Имелся такой, сказали, в Ламене. Пахваром его звали. Только его давно в городе никто не видел. Кузнецом он был, кузня его за южными воротами, возле парома стояла. Но продал он ее давно и уехал куда-то. Уже с полгода. Так что расстроилось мое замужество с рыжим.

— Почему решила, что он это? — поинтересовался Кай, вставляя ножи в петли жилета, снаряжая пояс.

— А кто же еще? — удивилась Каттими. — Я так поняла, что не шибко-то он к наковальне и раньше привязан был. Больше по Текану странствовал да всякие шутихи с огнем устраивал.

— А о черных всадниках что говорили? — спросил Кай.

— Ничего. — Она забросила суму на плечо. — Вошли двое в город и как растворились. Я проверяла дом Пахвара, заколоченный стоит. Да, а Туззи со своими последышами вовсе в город не входили, на воротах с Истарком еще распрощались, на восток пошли. Ты чего делать-то собираешься?

— Не все рассказываешь, — вздохнул Кай. — Тебя ж распирает на части, говори!

— Я же не просто так с соседкой того Паххаша говорила, — расплылась в улыбке Каттими. — Ну хотела узнать, что за девка, на которую он запал. Ведь и вправду парень известен был в городе. Чуть ли не лучший воин в дружине ламенского урая, первый во всех состязаниях. А потом как с ума сошел, оставил службу, только и делал, что во дворе своем мечом махал. А потом и вовсе пропал. Они ж до сих пор не знают, что мертв он.

— И что накопала? — прищурился Кай.

— Да накопала уж кое-что, — хмыкнула Каттими. — Хочешь что узнать о сердечных делах — иди к бабкам да теткам. И что было, поведают, и что могло быть, расскажут. К Хурнаю уводят корешки-то.

— К Хурнаю? — не понял Кай.

— Когда все это вышло, хурнайский урай был в Ламене в гостях, — объяснила Каттими. — С семьей, с братом, со свитой. В свите было много женщин. И вот как гость покинул Ламен, так и Паххаш со службы свильнул. Словно ума лишился.

— Ты смотри… — словно окаменел Кай. — А ведь не сдал ее Паххаш сакханским дознавателям. Не сдал. Конечно, если я не ошибаюсь…

— Ты знаешь, о ком идет речь? — расширила глаза Каттими. — Кто она?

— Женщина необыкновенной красоты, у нее голубые глаза, и она хиланка, — пробормотал Кай. — Это ведь все про нее. Точно про нее. Значит, тринадцатый клан? Знаю, Каттими, знаю. Только знание мое ничем нам не поможет. Хотя… Пошли. Надеюсь, что успеем.

— Куда мы? — не поняла девчонка. — Куда теперь? И кто она?

— Начнем с бабки. — Кай остановился, выйдя под дождь, вздрогнул от звона часов на замковой башне, затем поднял лицо к мутному небу, поморщился от дыма. — Не люблю долгов за спиной. С долгами, как с парусами, не поднимая якоря, идти. Потом… потом сходим к дому этого Паххаша, хотя что мы там еще узнаем? Пара часов у нас еще есть, успеем многое.

— Кто она? — повторила вопрос Каттими.

Кай задумался. Не единый раз он видел ту женщину. Поначалу искал встречи, потому как числилась она в то время сестрой его вновь обретенной и вновь потерянной матери. Но встретился потому только, что через несколько месяцев после начала Пагубы старшина проездной башни Хурная Ашу призвал в Хурнай всех, кто готов сражаться с погаными тварями. И в глухую деревеньку, где обосновался тогда лишь набирающий славу охотник, прислал гонца. Прослышал начальник тайной службы Кессара про умение юнца расправляться с пустотными тварями. Тогда и побывал Кай в замке и женщину ту увидел. Издали на нее смотрел. Окаменевал всякий раз. От восхищения окаменевал, но не более того. Нечем ему было тогда влюбляться.

— Думаю, Этри, — сказал Кай. — Она сестра жены последнего иши, она же сестра жены нынешнего урая Хилана, она же жена урая Хурная Кинуна. Красавица, от которой можно сойти с ума. Я видел ее, поверь моим словам.

— И сошел с ума? — напряглась Каттими.

— Нет, — пожал плечами Кай. — Тогда моя голова была занята другим. И сердце было занято другим. А теперь уж что… Это ведь очень интересно, очень. Ты хоть понимаешь, что это значит? Выходит, тринадцатый клан ветвится из Хурная? А Васа и Мити бродят по Текану и приглядываются к его тайнам. Пояса с серебряными пряжками раздаривают, потом их обратно забирают. Интересно, интересно…

— Так ты думаешь, что Сая убил Мити? — прижала ладонь к губам Каттими.

— Потом думать будем, — отрезал Кай. — Веди меня к той бабке. Только не слишком быстро, ноги пока меня слушаются не очень.

— А от меня, — она шагнула вперед, буркнула через плечо, обернувшись, — а от меня можно сойти с ума?

— Можно, — успокоил ее Кай и добавил, стирая с лица капли дождя: — Только не нужно. Что так дымит-то? Никогда так в Ламене не было. Дышать нечем.

— Пласты угля загорелись в старых шахтах, — объяснила Каттими. — Пытались тушить, а они все сильнее. Тут горняки говорят, что не было такого никогда, многие уже отправили семьи кто в Хурнай, кто в Ак, кто в деревни южнее выбрался. Но если хотя бы половина шахт займется, так все из города побегут. Сами о том и говорят. Хотя чудно это все.