Москва. Наше время

– Такова, Александр Иванович, обстановка по состоянию на сегодняшний день.

Стоит вернуться порой из командировки, чтобы услышать, что за время твоего отсутствия ничего такого не произошло. За исключением… То, что у просто граждан называется ложью, враками, звездежом, лапшой на уши, в спецслужбах красиво именуется легендой. И врать, sorry, сочинять, их юных и зеленых, как помидоры в Магадане, кандидатов в герои начинают обучать с первых же дней в системе. А иначе – никак. Потому что врут в разведке/контрразведке абсолютно все. И всегда. Супостатам, сослуживцам, начальству, женам, любовницам, просто случайным прохожим. Ну и конечно же, Родине. Да и она, если честно, тоже…

– Ситуация в целом непростая. – Николай поднял голову от блокнота и взглянул на начальника. Преданно и честно, глаза в глаза. – Но не безнадежная. – Мотнул головой. – Мы справимся, шеф, честное слово. В самое ближайшее время…

– Да уж, – с долей горькой иронии заметил тот. – Лучше уж справиться, пока самих на фарш не отправили.

– Главное… – продолжил Николай.

– Главное, хозяину нашему обо всем этом правильно доложить, – перебил отставного полковника бывший майор. – И это я возьму на себя.

– Спасибо, Александр Иванович.

– Если обгадимся, огребем все и по полной, – прозвучало в ответ. – Так что иди и работай. Доклад через каждые шесть часов или по результатам.

– Еще раз спасибо, шеф. – Николай встал. – Не подведу, честное слово.

– Верю, Коля.

Подчиненный, стуча копытами, рванул рыть землю, а начальник попросил секретаря принести чайку. Потом надел наушники и, прихлебывая огненно-горячий напиток из стакана с подстаканником, принялся наслаждаться прекрасным. В смысле, записью всего того, что ему только что наболтали.

«А ты у нас актер, Николаша. Из погорелого театра». Александр Иванович выключил ноутбук, поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. Посидел так минуту-вторую, потом хмыкнул и покачал головой. И мысленно погладил себя по лысеющей голове.

Проводя несколько лет назад кадровую ротацию и отправив предыдущего заигравшегося зама в бессрочный отпуск, он твердо решил, что его следующий заместитель, он же руководитель оперативного отдела, ни в коем случае не должен быть оперативником сам. И, как недавно выяснилось, не ошибся.

Очень хорошо, что мальчик Коля долго находился как бы в разведке, но при этом не в поле, а потому и не уразумел, что все эти легенды со всей их правдоподобностью, достоверностью и трудностью проверки на самом деле просто голимое фуфло. И начинавшему карьеру во втором главке оперу достаточно пары минут, чтобы понять, что ему просто бездарно ездят, как говорят у нас в парламенте, по ушам. Еще лучше, что сам сказитель так этого и не осознал.

Хуже другое, и намного. Рассказанную великим разведчиком Колей сказочку Александр Иванович уже слышал, причем совсем недавно. Буквально полтора часа назад, когда заслушивал своего верного человечка Мишу, полгода назад внедренного в окружение собственного заместителя. Другими, правда, словами, без всех этих театральных ужимок и пионерских клятв, но абсолютно то же самое по смыслу.

Из этого можно сделать вывод, что либо Николай сказал чистую правду, либо… Либо верный человечек Миша по-прежнему верен, но уже не ему. Вычислили и перевербовали? Вряд ли, не тот у полковника Коли уровень. Скорее всего, сам внедренный покрутился вокруг, поводил носом, унюхал что-то, персонально для себя привлекательное. И пошел на повышение, то есть из просто агента заделался двойным агентом. Почему Александр Иванович так решил? Ну, во‑первых, опыт, который трудно пропить. И во‑вторых, имелась кое-какая информация еще из одного источника. Old school[46], ребята, намертво вбитая, вызывающая смех и издевки со стороны юных оперов, привычка подстраховываться и перестраховываться.

А если так, то в самое ближайшее время что-то должно произойти. Почему в ближайшее? Да потому, что Коля хоть и не профессионал, но не полный же идиот. Значит, понимает, что тайное долго таковым не будет, рано или поздно прольется и потечет. И полетят головы.

Все хорошее рано или поздно заканчивается. Это надо понимать и не делать высокой трагедии из неизбежных потерь. Он в последний раз пробежался глазами по собственному кабинету: прекрасная мебель, плазменный телевизор во всю стену, шикарный ноутбук и другие мелкие, но такие приятные, ставшие привычными мелочи. Встал, достал из сейфа тощенькую пачку патриотических синих и красных банкнот и вышел из кабинета, по рассеянности забыв прихватить оба рабочих телефона.

– Сигареты закончились, – сообщил он секретарю.

– Может, я сама сбегаю? – предложила та. – Или пошлю кого?

– Работайте, – улыбнулся грозный шеф. – А я пройдусь, пожалуй.

Он заглянул в торговый центр, покрутился без суеты по этажам, а потом повел себя достаточно резко: заглянул в примерочную кабину возле запасного выхода и тихонько оттуда слился. Сбросил, так сказать, хвост. В случае его наличия.

Вышел из метро в центре, подошел к таксофону, вставил в прорезь карточку и набрал по памяти номер.

– Да, – трубку на той стороне взяли не сразу.

– Александр Котов?

– Он самый, – не стал отрицать Саня.

– Это тоже Александр. Мы пересекались в Юго-Восточной Азии больше двадцати лет назад. Я тогда трудился у соседей. У меня еще левая рука была в гипсе. Помните?

– А то. – На память Котов с детства не жаловался. – Единственный нормальный был человек из всего того зверинца.

Саню тогда трясли все, кому не лень, шили дела с истинно пролетарским размахом и партийным энтузиазмом. Потом вся эта оперетта, слава богу, сошла на нет.

– Этот номер мне дал один наш общий знакомый. Вы должны помнить его по Ближнему Востоку.

– Там много ваших было, – задумчиво проговорил Котов, – всех не упомнишь.

– Это был как раз ваш кадр. Старший бюро переводов, майор, два метра ростом.

– С половиной, – хмыкнул Саня. – Как он?

– По-моему стал еще выше.

– Бывает же. – Помолчал. – Я вас слушаю как можно внимательнее.

– Мы можем встретиться?

– Когда?

– Крайний срок – прямо сейчас.

– Во как. – Саня почему-то не удивился. – Будь по-вашему. Запоминайте адрес.

* * *

Служба безопасности потом в полном составе несколько дней стояла на ушах в поисках собственного, как в воду канувшего, начальника. Прошерстили все больницы, морги, полицейские околотки, вокзалы, аэропорты, подняли видеозаписи в метро. Заехали в конце-то концов к нему в адрес и оставили во дворе дома и в самой холостяцкой квартире засаду.