Кирилл поставил пустую чашку на пол и вынул из кармана какую-то штуку, по виду напоминающую секундомер. Оранжевые цифры, черный фон. Единственная кнопка. Алина поспешно допила кофе. Чашка отправилась следом за первой.

– Здесь три часа – повторил Кирилл. – Нажмешь кнопку – и все.

Взяв Алину за руку, он вложил ей в ладонь темпомер. При этом его лицо оставалось совершенно бесстрастным. Потекли секунды. Алина смотрела – и ждала, что дальше.

– Если хочешь – ты можешь сейчас уйти. Занесешь прибор завтра, я дома после восьми.

«Он странный, – думала Алина. – Он не такой, каким хочет казаться».

Кирилл пугал ее. Но – и притягивал.

«Цейтнот. Цейтнот. Цейтнот» – стучало в висках. «Одиночество. Одиночество. Одиночество», – вторило сердце.

– А если, – она прищурилась, – не хочу?

Кирилл положил руку на ее колено.

* * *

Лифт уносил Алину на ее этаж, в руке она держала темпомер.

«Это время – чужое, – сказал на прощание Кирилл. – Ты поймешь».

Дома она быстро разделась и помыла руки. Можно не готовить ужин – Кирилл накормил ее бутербродами. Чудесный мальчик. Во всех отношениях чудесный мальчик. И зачем ему она? Конечно, она выглядит потрясающе, но все-таки… Все-таки…

Побыстрее сесть за стол, разложить бумагу – дома можно рисовать и на бумаге, – взять карандаш, включить темпомер…

…Сын задерживался в школе. Классная опять недовольна: уснул на уроке. Огромная нагрузка. Таблетки не помогают, вот-вот начнется обострение, и тогда снова таскать его по врачам.

Первые штрихи легли на лист аккуратно, без нажима. Нежные линии, приглушенные тени.

…Дочка стала воображать себя умнее всех. С ней не считается. С отцом кое-как ладит, но больше в пику матери. Отказывается носить форму. Не хочет заниматься с репетиторами: ей ничего не нравится.

Цветок близился к завершению. Лилия. Нужен комплект из десяти – для детского гарнитура, заказчик – мебельщик.

…Мелкая опять болеет. Кашель и сопли. В доме все закупорено. Откуда сквозняки, непонятно. Свекровь – врач, скажет, что Алина снова «прозевала» ребенка. А ведь уже четвертый – пора бы научиться.

Следующий цветок пошел легче. Калла, для столика. Оттопыренный лепесток, величавость.

…Только младший сын не огорчает. Единственное утешение. А муж…муж… Он опять перестал разговаривать. Только читает свои непонятные книжки. Или занимается детьми, если чувствует, что должен. Но как же она? Он сказал, что она толстая. И это время так нужно – на себя, на массаж, потому что болит спина, на тренажерный зал, потому что после родов совсем пропала талия, на косметолога, потому что страшно смотреть в зеркало…

Алина закончила наброски еще двух цветков – гвоздики и гиацинта. Стряхнула кисточкой крошки от ластика.

Надо готовить ужин, сейчас вернется с работы муж. Ему все равно, что она тоже работает. Он будет недоволен.

Она встала и пошла на кухню. Включила чайник, открыла холодильник. Шаря взглядом на полках в поисках детского питании и недоумевая, как оно могло так быстро закончиться, наткнулась на протеиновые батончики с брусникой. Что это? На что это куплено, они же, наверное, дорогие, кто у них в семье это ест?..

Алина вздрогнула. Закрыла холодильник.

Батончики она купила сама, для себя.

Четверых детей, мужа-нелюдима и свекрови-врача у нее нет. Что за вздор, откуда это?

Она опустилась на табуретку, взглянула на встроенные в дверцу шкафчика электронные часы.

Двадцать один ноль шесть. Прошла одна минута, как она села рисовать.

Она бегом вернулась в комнату – эскизы цветов были на месте. Но при этом Алина чувствовала себя так, будто прожила эти три часа многодетной матерью. Ничего не забылось. Видение лишь отодвинулось чуть-чуть, но левую грудь все еще покалывало, как будто ее недавно сосал ребенок.

«Этой женщине очень нужно было время и очень нужны деньги. Почему она не забрала его?»

Алина прошла в ванную, приняла душ, почистила зубы, расчесала свои длинные волосы. Вернувшись в спальню, упала на кровать и забылась тяжелым сном.

Утром поехала на работу. Метро – офис – тренировка – еще один офис – метро – дом. Целый день ее не покидала мысль: «А как там дети?» И только к вечеру отпустило. Если так дальше пойдет…

Но ведь четыре из десяти рисунков сделаны. Еще один раз – только один! – и она получит гонорар. Заплатит за квартиру. Помирится с Никитой.

Или – не помирится.

В двадцать-двадцать семь она входила в квартиру Кирилла.

– Послушай, – начала она с порога. – Эта женщина, она…

– Какая женщина?

Кирилл забрал у Алины темпомер и закрыл ей рот поцелуем. С трудом оторвавшись через некоторое время и поняв, что они даже не заперли входную дверь, Алина сделала это и вновь спросила о женщине.

– Она откладывала по чуть-чуть из своей зарплаты, мечтала потратить время на себя, чтобы понравиться мужу. Но муж узнал и высмеял ее. Сказал, что она тратит деньги на ерунду, и велел забрать их.

– Но вы же возвращаете только часть!

– Половину. Его это устроило. Как твои дела?

– Хорошо. Но мне нужно еще времени. Столько же! У тебя есть?

Кирилл ничего не сказал. Подошел к кухонному шкафчику и вернулся с другим темпомером: красные цифры на черном корпусе. И так же одна кнопка.

– Здесь два часа. Успеешь?

– Не факт, – покачала головой Алина.

– Там посмотрим. Иди сюда!

Она стояла в лифте, глядя на темпомер. Кирилл великолепен. Ему не может быть восемнадцать – никак.

«Второй раз будет сложнее», – сказал Кирилл. Куда уж сложнее! Она и от первого раза с трудом отошла. Но что делать? Если урывать время из сна, завтра она будет как вареная.

Вновь стол, белые листы, карандаш и ластик, рядом темпомер, нажать на кнопку… Пуск!

Кровь. Брыжейка. Фарабефы. Сосуд нетипично расположен. Ничего не видно из-за вздутого кишечника. Ножка желчного пузыря. Сестра, подержите зажим, мне надо зарисовать…

Алина кидается к подоконнику, в перчатках неудобно, но снимать нельзя – стерильность… Красным по белому – тюльпан, мазками. Он для спинки кровати.

– Доктор вернитесь, пора шить!

Пора шить. Обратная последовательность: сосуд, брыжейка, мышца, фасция, подкожная клетчатка. Оставить дренаж. Кожа – другая игла, кетгут поменять на шелк.

– Первый ассистент, дальше вы.

Ассистент шьет. Вернуться к подоконнику, снять перчатки. Роза. Ландыш. Гладиолус. Как красиво, как точно. Алина собой довольна.

– Доктор, у нас фибрилляция!