бы. А ведь, рассказывая об этих действиях, он не только указал на действующие органы, но и на механизм действия, как и в случае с усвоением пищи он не ограничился указанием на то, что усвоение происходит через вены, но заявил, что в основе этого процесса лежит естественное стремление заполнить пустоту. А о выведении мочи он лишь пишет, что оно проходит через почки, но ничего более не прибавляет о том, как оно, собственно, проходит. Впрочем, я не думаю, что здесь было бы уместно говорить о стремлении заполнить пустоту, ведь, если бы это было так, никто бы никогда не умирал от невозможности вывести мочу, так как она не могла бы прибывать в большем количестве, чем позволяет пустое пространство. Ведь если нет никакой другой причины, кроме неизменного стремления заполнять пустоту, то невозможно, чтобы прибывало больше мочи, чем ее было выведено. Но он не в состоянии предложить никакой другой убедительной причины, наподобие сжатия желудка при всасывании пищи. Однако такое объяснение оказалось совершенно несостоятельным в случае с кровью в полой вене, не только из-за большого расстояния, но и потому, что сердце, расположенное выше, при каждом расширении с силой вбирает из нее порядочную порцию крови.

Применительно к нижним частям полой вены теория заполнения пустоты оставалась единственной и обособленной от всех рассуждений, лишенная правдоподобия как из-за того, что люди умирают от удержания мочи, так не в меньшей степени и из-за самого положения почек. Ведь если бы к ним поступала вся кровь, то пришлось бы утверждать, что вся она очищается. В действительности очищается не вся кровь, но только та часть, которая содержится в венах, направляющихся к почкам. И отфильтровываться, проходя через почки, как через сито, будет ее водянистая сыворотка, между тем как густая кровянистая часть, оставаясь в венах, будет препятствовать вновь пребывающему потоку крови. Выходит, кровь, во-первых, вынуждена бежать обратно в полую вену, опустошая, таким образом, вены, ведущие к почкам. А во-вторых, вены уже не могут переносить к ним новую порцию требующей очищения крови: поскольку они заняты предыдущей порцией, никакого прохода не остается. Что за сила тогда погонит далее от почек очищенную кровь? И что за сила, удержав эту кровь, не даст ей идти вспять в нижнюю часть полой вены, а другой, прибывающей сверху, не даст спуститься вниз, прежде чем она пройдет через почки?

Итак, Эрасистрат, осознав, что все это полно противоречий, и понимая, что из всех научных мнений непротиворечивое объяснение дает только теория притяжения, не пожелал ни признать своего затруднения, ни приводить мнение Гиппократа, но решил, что способ выделения лучше обойти молчанием.

Но хотя он об этом умолчал, я молчать не стану, ведь я знаю, что невозможно обойти мнение Гиппократа и заявить что-то другое о функционировании почек, не выставив себя перед всеми на посмешище. Поэтому Эрасистрат промолчал, а Асклепиад солгал, точь-в-точь как рабы, которые поначалу были словоохотливы, не раз попадали в переплет и выпутывались благодаря исключительному плутовству, не находят слов в свое оправдание, будучи пойманными с поличным на воровстве, и тогда более совестливый хранит молчание, словно его хватил удар, а более бесстыжий, пряча пропажу под мышкой, клятвенно утверждает, что в глаза ее не видел. Ведь так и Асклепиад, когда ему недостает изворотливых аргументов, и становится неуместным болтать о тяге к разреженным частицам воздуха, и уже невозможно говорить, что эти излишки производят почки, как поры печени — желчь, не вызвав общего смеха, божится и откровенно лжет: дескать, моча не проходит через почки, но, испаряясь, собирается в мочевой пузырь непосредственно из нижней части полой вены.

Итак, они ведут себя как рабы, которых поймали с поличным на воровстве и бьют: один молчит, а другой бесстыдно лжет.

17. Те же из молодых людей, которые стали превозноситься благодаря именам этих прославленных мужей, называя себя последователями Эрасистрата и Асклепиада, подобны всяким Давам и Гетам, рабам из комедий великолепного Менандра. Ведь эти рабы полагают, что им ничего не удалось сделать честь по чести, пока они трижды не обманут своего господина. Так и они потратили немало времени, чтобы сочинить бесстыдные софизмы: одни — чтобы Асклепиад никогда не был полностью изобличен во лжи, а другие — чтобы глупо изложить то, о чем Эратосфен благоразумно умолчал.

Впрочем, довольно о последователях Асклепиада. А последователи Эрасистрата, пустившись в рассуждения о том, как почки пропускают мочу, пойдут на все и все стерпят, обернутся такими и сякими в стремлении отыскать какое-либо правдоподобное объяснение, которое обходилось бы без учения о притяжении.

Те, кто по времени близок к Эрасистрату, утверждают, что органы, находящиеся над почками, получают чистую кровь, а водянистые излишки из-за собственной тяжести начинают стекать вниз и затем, пройдя через сами почки и став, таким образом, пригодными, направляются в виде крови ко всем органам, расположенным ниже почек.

До определенного момента это мнение почиталось, процветало и считалось истинным, но со временем вызвало подозрения у самих приверженцев Эрасистрата, и в конце концов они от него отказались. Ведь они, очевидно, предполагают две вещи, которые никто не признавал и которые даже невозможно доказать: во-первых, то, что тяжесть жидкой сыворотки образуется в полой вене, как будто бы ее не было изначально, когда эта жидкость поступала из полой вены в печень. Иначе непонятно, почему она еще оттуда не начала стекать вниз. И как кому бы то ни было может показаться разумным утверждение, что жидкая сыворотка способствует усвоению, если она такая тяжелая?

Вторая же нелепость заключается вот в чем: если допустить, что сыворотка целиком устремляется вниз, и именно тогда, когда она оказывается в полой вене, трудно, пожалуй, и невозможно объяснить, каким образом она попадает в почки, если они расположены не ниже вены, но по сторонам от нее, и если полая вена не врастает в них, а всего лишь посылает в каждую из них отростки, точно так же, как и во все остальные органы. И какое же учение возобладало, когда прежнее было отвергнуто? Учение, как мне кажется, куда более глупое. Впрочем, и оно в конце концов достигло своего расцвета. Итак, по их словам, если масло, смешанное с водой, разлить по земле, каждая из этих жидкостей направится своим путем, и одна потечет в одну сторону, а другая — в другую. Стало быть, говорят они, нет ничего удивительного в том, что водянистая сыворотка течет в почки, а кровь по полой вене устремляется вниз. Однако разоблачено и это учение. Ведь почему тогда, хотя из полой