— Что это? — прошептал юноша.

— Это место называется Невилс-корт. Конец семнадцатого века, — объяснила Кристин и, махнув рукой в направлении колонн, добавила: — А эта часть носит название Клойстерс. Кстати, у тебя под ногами моя любимая надпись — Jacobus hic erat, один, семь, семь, девять. Он здесь был в тысяча семьсот семьдесят девятом году. Вот студенты! Да, они не меняются.

Девушка усмехнулась, но, увидев выражение лица Ская, посерьезнела.

— Эй, ты в порядке? Ты так побледнел!

Скай дрожал, но не от холода.

— Может, чаю? — пробормотал он.

— Сюда, — сказала Кристин, подвела кузена к лестнице и сама принялась подниматься.

Он, не торопясь идти следом, оглянулся. Одинаковые, строгих очертаний гранитные колонны ничуть не напоминали менгиры Каурии — и тем не менее были точь-в-точь как они. Заходящее солнце отбрасывало причудливые тени, и в них между столбов танцевали призраки. В том числе и его собственный; а возможно, и призрак Джейкоба.

К концу второй кружки чая Кристин и Скай успели обменяться рассказами о том, как провели год друг без друга. Девушка поведала, что два месяца прожила в Норвегии — в Осло, не в Ломе, — совершенствуя свои познания в языке. Скай в свою очередь рассказал ей о Корсике. Во всяком случае, кое-что рассказал.

— Но в чем вообще смысл этих маццери? — спросила Кристин, дуя на чай.

— Поверь, я и сам задавался таким вопросом. — Скай взял еще печенье. — Предполагаю, что здесь все связано с самой натурой корсиканцев, их отношением к смерти. К судьбе. Маццери — посланцы, предупреждающие о неизбежном. Они как бы свидетельствуют о смерти.

— Мне кажется, большинство людей предпочло бы, чтоб кончина оставалась для них сюрпризом. — Ее передернуло. — Ты убивал?

Скай ответил не колеблясь:

— Нет. Это было бы уже чересчур. Кроме того, я ведь никого там не знал. Едва ли я мог бы убить зверя, повернуть к себе его морду и спросить: «Ну, и кто ты такой, черт бы тебя побрал?» — Брат и сестра рассмеялись, и Скай подытожил: — И в любом случае, я не за этим туда ездил.

— А зачем же?

Он посмотрел кузине прямо в глаза.

— Чтобы научиться высвобождать своего двойника. Когда захочу.

— Что? Без жертвоприношений?

Скай произнес, подражая экранному голосу:

— В процессе превращения ни одно животное не пострадало.

Но Кристин была настроена слишком серьезно, чтобы оценить шутку.

— Так у тебя получилось?

Когда Скай кивнул, она раскрыла от изумления рот.

— И что? В любой момент, когда пожелаешь?

— В любой.

— В двойника-человека или в двойника-животное?

— И в того и в другого. — Он улыбнулся. — В обоих.

Кристин выпрямилась и ошеломленно спросила:

— Но как?

Он внимательно изучал ее. Кристин, добрая старая подруга, на которую он всегда хотел произвести впечатление. Сегодня ему это наконец удалось, и как же хотелось развить успех!

— Я…

— Что?

Скай почти готов был продолжить рассказ. Но не мог. Отчасти из-за того, что не знал, с чего начать. С семейного склепа Маркагги? Поведать, как он убил девушку, а затем вернул ее к жизни? Или как провел целый год один-одинешенек, вырезая на камнях руны? А может быть, о том, как каждый месяц охотился то как маццери, то?..

Была и другая причина, почему Скай не хотел рассказывать больше. Следует помнить, что его сейчас, возможно, слушает не только Кристин. Он не хотел, чтобы Сигурд узнал о чем бы то ни было. До того момента, по крайней мере, пока Скай не будет готов.

— Понимаешь, это на самом деле не объяснить словами, — промямлил он.

— И? — Кузина придвинулась ближе, глаза ее сверкали. — Тогда почему ты не научишь меня?

Скай сделал глубокий вдох.

— Вероятно, я бы и смог. Я хочу сказать, что это совсем не так, как в школе, но… — Он улыбнулся. — Попробовать-то можно.

— Превосходно. И не думаю, что это будет так уж трудно. Я уже где-то на полпути, поскольку… — Она поставила чашку на стол и схватила Ская за руки. — Конечно, это прозвучит не столь ошеломляюще, как твои откровения, но все же… Мой двойник тоже свободно покидал мое тело!

«Какой сюрприз!» — подумал Скай, а вслух спросил:

— Серьезно? И когда это началось?

Кристин встала и принялась мерить шагами небольшое пространство между кроватью и столом.

— Вскоре после того, как мы виделись с тобой в последний раз. Все началось со снов. Потом я стала ходить во сне. Сама не поняла как, но я оказалась за пределами дортуара, хотя девушки говорят, что я не вставала с постели. Затем создала свой собственный рунный рисунок и… Все пошло гораздо легче.

Она снова села и в возбуждении оперлась локтями на колени.

— В первую ночь, когда я попробовала, весь процесс занял какое-то время… — Немного поколебавшись, Кристин добавила: — Я потеряла немного крови, но в итоге превратилась в животное.

— В рысь.

Она нахмурила брови.

— Откуда ты знаешь?

Черт бы побрал эти параллельные разговоры! Ну как сказать Кристин, что он уже беседовал с ее фюльгией перед тем, как отправиться на Корсику? Сигурду это, конечно, было известно.

— Видел во сне. Это как-то очень тебе подходит.

Она кивнула.

— Ага. Я чувствую такую свободу в образе рыси. Ну, — рассмеялась девушка, — мне ли это объяснять тебе, Скаю-ястребу?

Скай подумал о деде — о том, что тот в эту самую минуту, возможно, подслушивает их разговор, — и вспомнил, что следует проявлять крайнюю осторожность.

— Кристин, в ту последнюю нашу встречу я был убежден, что… Что Сигурд завладел твоим телом.

— Знаю, знаю. Идиот!

— Тогда можно я просто задам тебе несколько вопросов? Для самоуспокоения.

— Валяй! — разрешила Кристин, облокотившись на стол.

— Все это… — Скай обвел рукой комнату. — Как ты здесь оказалась?

— В Тринити? Я прошла программу двух выпускных классов за один год, сдала экзамены, получила стипендию — и вуаля!

— Немного странно, тебе не кажется?

— Для гения это нормально, — улыбнулась Кристин. — Ты ведь всегда знал, что у меня выдающиеся способности.

— Это верно, — кивнул Скай. — Тем не менее твой профильный предмет — антропология, особое внимание ты уделяешь племенам Северной Европы и изучаешь староанглийский язык.

— И что тебе не нравится?

— Не эти ли дисциплины выбрал бы Сигурд? Если он хочет узнать как можно больше о рунах и о своих предках?