— Вы правы. Не должно служить.

Он почувствовал странное напряжение в груди, и в этот момент решение было принято. Оксфорд не получит ее. Гейбриел Сент-Джон, маркиз Ралстон, никогда не допустит этого.

Их взгляды встретились, и они долго смотрели друг на друга, затем Калли попыталась отнять свою руку, но Гейбриел не мог позволить ей уйти. Он крепко сжал ее пальцы, не отпуская. Калли удивленно взглянула на него.

— Позвольте мне куда-нибудь вас пригласить.

— Милорд?

— Куда бы вы хотели пойти? Дайте и мне шанс.

— Это не состязание.

Она произнесла эти слова очень тихо, и он почувствовал в них какой-то не до конца понятный ему смысл. Но в этот момент он не обратил на это внимания и повторил:

— Позвольте мне куда-нибудь вас пригласить. На ваш выбор. В театр. На пикник с Марианной и Ривингтоном. Черт возьми, просто прокатиться в экипаже.

Мгновение она обдумывала его слова.

— Я не хочу, чтобы вы меня сопровождали ни в одно из этих мест.

— Отчего же?

— Я начинаю все с чистого листа. И не буду заурядной.

Не буду серой мышкой.

Узнав свои собственные обидные слова, Ралстон вздрогнул как от удара. Проклятие! Что он может сказать, чем загладить вину? Гейбриел вновь запустил руку в волосы, растрепав несколько густых прядей. Неожиданно этот разговор показался ему одним из самых важных в его жизни.

— Бог мой, Калли, мне очень жаль. Дай мне шанс доказать, что я не законченный негодяй и не полный идиот.

— Я не считаю вас идиотом.

— Значит, первое вы опровергать не будете, — сказал он с кривой улыбкой. — Все, что хотите.

Калли печально вздохнула, стараясь не смотреть на Ралстона. Наконец она решительно вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Все?

Он прищурился и через мгновение все понял.

— Вы думаете о своем списке?

— Ну вы же поставили условие, чтобы я воздержалась от выполнения остальных пунктов списка без вашего участия.

— Действительно, такой договор у нас был.

— Я, конечно, могла бы попросить Оксфорда... — намеренно протянула она, заставив Ралстона горько усмехнуться.

— Вы весьма быстро учитесь мной манипулировать, мисс Калли. Прекрасно. Мы реализуем еще один пункт из вашего списка. Так что же на сей раз?

Она ненадолго задумалась, покусывая нижнюю губу. Это действие на короткое мгновение отвлекло внимание Ралстона от разговора, и он подумал, что стоило бы поцеловать ее, чтобы отучить от этой нервной привычки. На некоторое время он погрузился в воспоминания о том, как сладки и нежны ее губы, с какой страстностью она отвечает на его поцелуи. Он почувствовал возбуждение и готов был уже вновь впиться губами в ее губы, когда у нее вырвалось одно-единственное слово:

— Игра.

Он удивленно поднял брови и тряхнул головой, словно не верил собственным ушам. Ведь она же никак не могла сказать сейчас...

— Игра в карты?

Калли живо кивнула:

— Да. Игра в карты. В клубе для джентльменов.

Ралстон рассмеялся.

— Вы шутите?

— Я совершенно серьезна, милорд.

— Вы только что попросили меня тайком провести вас в «Брукс»... Калли.

Она слегка улыбнулась:

— Хорошо, Гейбриел. Я хочу, чтобы вы взяли меня на карточную игру. В клуб.

— Ни одна леди никогда не входила в клуб. Меня исключат, если это откроется. — Ралстон решительно покачал головой и продолжил: — Могу я вместо этого предложить вам партию в блэкджек в Ралстон-Хаусе? Сыграем на деньги. Могу вас заверить, что ощущения будут те же самые.

— Я не думаю, что это будет равноценной заменой, — начала размышлять Калли. — Одним из условий этого пункта является именно пребывание в самом клубе.

— Чего ради? — Ралстон действительно был несколько сбит с толку.

Она помолчала и, решив зайти с другой стороны, спросила:

— Вы когда-нибудь интересовались, чем занимаются дамы за закрытыми дверьми во время чаепитий или после ужина? О чем мы говорим, как мы проводим время без вас?

— Нет.

— Конечно, нет. Потому что все это мы делаем открыто. Да, мы можем находиться в комнате одни, без мужчин, но ведь именно вам принадлежат дома, в которых мы собираемся, и вы вольны войти в комнаты, где уединяемся. И поэтому мы занимаемся рукоделием или просто разговариваем, никогда не позволяя себе сказать или сделать лишнее либо выходящее за грани приличий из опасения, что вы можете стать тому свидетелем. У мужчин дело обстоит иначе, — продолжила она, все более распаляясь от собственных слов. — У мужчин есть укромные места... таверны, спортивные клубы, закрытые клубы для джентльменов. Там, вдали от придирчивых женских взглядов, вы можете делать все, что угодно, и как вам угодно.

— Совершенно верно. Именно поэтому я и не могу взять вас в «Брукс».

— А почему только мужчинам дана такая свобода? Почему, как вы думаете, у меня вообще возникла идея такого списка? Я хочу испытать подобное чувство свободы. Я хочу увидеть эту святая святых, где мужчины чувствуют себя мужчинами.

Он не ответил, не зная, как вести себя с этой решительной и упрямой незнакомкой.

— Калли, — тихо, но твердо произнес Ралстон, пытаясь внести толику здравомыслия в этот спор, — если эта авантюра потерпит фиаско, скандал погубит вас. Играть в карты — это одно дело, но в «Бруксе»...

— Неужели великолепный маркиз Ралстон боится пойти на подобный риск? Тот самый мужчина, который прямо в Гайд-парке умудрился скомпрометировать прусскую принцессу?

От удивления глаза Ралстона едва не вылезли из орбит.

— Я ничего подобного не делал.

Калли не смогла сдержать улыбки.

— Ага, так мы наконец обнаружили легенду, которая не основана на реальных событиях.

Прищурив глаза, он смотрел на Калли, а она, выпрямившись в полный рост, с поистине царственным видом произнесла:

— Понимаете, я не так уж нуждаюсь в вашей помощи. Я и сама могу проникнуть в «Уайте», воспользовавшись приглашением Бенедикта.

Гейбриел бросил на нее взгляд, полный изумления.

— Вы сошли с ума! Вас непременно разоблачат!

— Пока не разоблачили.

— Я вас разоблачил, причем дважды!

— Как я уже говорила, — усмехнулась она, — вы совсем другое дело.

— Почему же? — Он даже не пытался скрыть свое раздражение.

— Потому что вы мой сообщник. — И тут Калли улыбнулась сияющей улыбкой, похожей на ту, которой раньше одарила Оксфорда.