По мере того как Ралстон вел ее вглубь по лабиринту коридоров, количество открытых дверей уменьшалось и сами коридоры становились темнее и тише. Когда они проходили мимо одной из комнат, Калли заметила, что дверь ее чуть приоткрыта и сквозь щель сочится теплый золотистый свет свечей. Она отчетливо расслышала женский смех, донесшийся из глубины комнаты, и замерла, не в силах удержаться, чтобы не заглянуть в щелку.

От увиденной сцены дыхание у Калли перехватило. В больших кожаных креслах, расставленных по кругу, сидели трое мужчин в маскарадных масках. Взгляды всех троих были прикованы к высокой, с пышными формами женщине, стоявшей в центре круга; роскошная грива ее волос цвета черного дерева волнами спадала на спину. Женщина была потрясающей: высокие скулы, гладкая кожа, идеально подведенные глаза и сочные губы, изогнутые в порочной, понимающей улыбке. Калли, затаив дыхание, не отрывала взгляда от разыгрывающейся перед ней сценой.

На куртизанке было платье из муслина сапфирового цвета, с таким плотно облегающим лифом, что становилось ясно: эта одежда не предназначена для появления на публике. Низкое декольте почти полностью открывало ее грудь, которая едва не выскользнула наружу, когда женщина наклонилась над одним из сидевших Мужчин.

Калли прикусила губу, когда мужчина в маске поднял руку и погладил грудь женщины, его взгляд жадно шарил по роскошным прелестям куртизанки. Она рассмеялась низким грудным голосом и накрыла его руку своей ладонью, побуждая джентльмена к более решительным действиям. Он с видимым удовольствием подчинился, и в этот момент второй мужчина, очевидно, возбужденный происходящим, протянул руку и начал неторопливо поднимать подол платья, обнажая сначала длинные ноги, а потом и круглые лунообразные ягодицы. Калли лишь судорожно вздохнула, даже не пытаясь разобраться в нахлынувших на нее чувствах.

Ее вздох перешел в тихий писк, когда Ралстон, крепко схватив за руку бесцеремонно поволок ее по коридору.

Именно поэтому женщинам запрещается посещать мужские клубы! — тихо прорычал он.

— Похоже, этот приватный кабинет как раз и предназначен для женщин, — язвительно возразила она.

Маркиз молча распахнул одну из дверей и почти втолкнул Калли внутрь. Тихо щелкнул замок, и сердечко Калли забилось чуть быстрее. Она обернулась и посмотрела в глаза Ралстону, который стоял, прижавшись спиной к двери.

Калли, стянув перчатки и повесив плащ на резную вешалку, повернулась к Гейбриелу и перехватила его пристальный взгляд.

— Вы ведь больше на меня не сердитесь? Мы проникли сюда, и никто ничего не заметил.

Ралстон долго и внимательно осматривал ее наряд, затем покачал головой:

— Просто не могу поверить, что ни один из членов клуба не заметил, что ты похожа на мужчину не больше, чем на жирафа.

Уголок рта Калли смешливо дрогнул.

— Думаю, они бы заметили, если бы я была жирафом. — Она оглядела себя сверху донизу, и неожиданно тон ее стал менее уверенным: — Я понимаю, что у меня... гм... формы, но думала, что скрыла их...

Когда он заговорил, голос его звучал низко и мрачно.

— Калли, мужчина должен быть слепым, чтобы не заметить вашей фигуры в этом наряде. Ни у одного из известных мне мужчин нет таких прелестных...

— Достаточно, милорд, — чопорно прервала его Калли, словно не она стояла в мужском наряде в клубе для джентльменов, рядом с одним из самых известных волокит Лондона. — Уже поздно. Я бы предпочла начать учиться играть в карты прямо сейчас, если вы не возражаете.

Маркиз слегка ухмыльнулся и подвинул ей стул, знаком показав, что она должна сесть за карточный стол. Калли заняла предложенное место, остро ощущая его близость. Усевшись напротив, Ралстон взял лежавшую на столе колоду карт и сказал:

— Думаю, следует начать с чего-нибудь простого — например, с игры в «двадцать одно».

В течение следующих нескольких минут он объяснял правила игры, помогая Калли понять тактику, которая позволила бы ей набрать сумму очков, максимально приближенную к двадцати одному. Они сыграли пару конов, в которых Ралстон позволил ей выиграть, но в третьей и четвертой игре быстро вернул проигранное. В пятой игре Калли, у которой на руках оказалось двадцать очков, безудержно повышала ставки, но когда они выложили карты на стол, у Ралстона оказалось двадцать одно. Расстроенная очередным проигрышем, Калли выпалила:

— Вы сжульничали!

Он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, изображая возмущение.

— Прошу прощения, но если бы вы были мужчиной, я бы вызвал вас на дуэль.

— Это было бы чрезвычайно удачно, если бы вы вызвали меня. Мне как раз очень хочется поучаствовать в дуэли.

На мгновение Гейбриел замер, потом качнул головой, признавая свою капитуляцию.

— Не сомневаюсь, что у вас это получится. Калли, скажите, в вашем списке есть хоть что-то, что не шокировало бы меня?

Она невозмутимо взглянула на свои карты, затем сказала:

— Думаю, нет, милорд.

Что ж, принимая во внимание, что моя роль теперь заключается в том, чтобы помогать вам реализовывать пункты вашего списка, я должен спросить: как вам нравится этот конкретный пункт?

Она сморщила носик, обдумывая вопрос.

Клуб совершенно замечательный. Уверена, что никогда бы не смогла испытать ничего подобного, если бы не вы, милорд.

— Гейбриел, — поправил он.

— Гейбриел, — повторила она. — Но должна сказать, что относительно карточной игры не все так замечательно. Конечно, это прекрасное времяпрепровождение, но я все же не могу понять, что же настолько захватывающего в этом процессе, что многие в результате оказываются в долговой тюрьме.

Он откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Калли.

— Вы этого не понимаете, поскольку ничем не рискуете.

— Не рискую?

В самом деле, — произнес Ралстон, — притяжение карточного стола усиливается не только возбуждением выигрыша, но и страхом проигрыша.

Калли обдумала его слова, потом задумчиво кивнула.

— Если мы собираемся играть в карты по-настоящему, я хочу, чтобы и вы ощутили риск потери.

Голубые глаза маркиза заблестели.

— Назовите ваши условия.

Возбуждение усиливалось.

— Хорошо. За каждую выигранную мной партию... вы должны ответить на один мой вопрос. Откровенно.

Ралстон сдвинул брови.

— Что за вопросы?

— Почему вы спрашиваете? — поддразнила она. — Неужели боитесь проиграть?

Ралстон подался вперед.

— Хорошо, императрица, но за каждую выигранную мной партию вы должны оказать мне услугу... на мой выбор.

Трепет пробежал по ее телу при этих словах, и следом ее тотчас охватило острое чувство страха.