Тебе чужда ответственность. И ты знаешь, что не способен её уберечь. Когда-нибудь она начнёт тонуть, а тебя не окажется рядом. Ты боишься этого, – Рогов бил по-живому. Точно змей пробравшийся под кожу, чтобы считать мысли. И отчасти он был прав. – Куда проще отмахнуться от соблазнительной идеи, ведь страх – всегда слабость. Поэтому ты стал частью братства.

– Твоя логика порядком хромает, – фыркнул я. – Хочешь знать правду? Хорошо, – я приготовился к тому, чего ждал долгое время: – Я никогда не был частью братства. Я ненавидел и презирал вас. После того, что вы сделали с Амелией, я желал вам сгинуть. Всем до одного. Но для тебя… Даже обычная смерть была бы послаблением. Ты заслужил мучительные годы в месте, где навсегда останешься ничтожеством. Пустым местом. Слабаком.

Внимательно выслушав, Андрей опустил голову и кротко улыбнулся.

– Ты говоришь как мой отец. Так и слышу его бурлящий ор возле уха, – выдохнув, он расслабленной походкой подошёл ко мне, как тот подбитый хищник. Расстояние между нами сократилось до сантиметров. – Я догадывался об этом, но всё же оставлял тебе шанс одуматься. Перестать притворяться и, наконец, принять себя. Парня, разделяющего игры. Холодного и расчётливого. Того, кому чужда ответственность пред девчонкой.

Рогов поднял голову, продемонстрировав чернильные глаза.

– Но ты оказался глупцом, Дан. Как и мой отец. А я не смогу с этим смириться, – на этих словах он завёл кулак и скользнул им по моему подбородку.

Началась драка.

Катаясь по снегу, я слышал, как трещит одежда, как хрустят костяшки и сбивается дыхание. Я молотил по Рогову так, словно хотел пробить бетонную стену. Мне хотелось превратить его в пыль. Хотелось уничтожить.

Андрей же не думал сдаваться. Этот бой решал его судьбу. Как и моё, его лицо превратилось в кровавое месиво, но парень продолжал бороться. Отчаянно и безрассудно. Так, как если бы проживал последний свой день.

Я не чувствовал боли, но наслаждался тем, что причиняю её Рогову.

Мы продолжали бороться, позабыв о всех границах человеческих возможностей. В какой-то момент его рука обхватила мою шею, лишив возможности дышать, но через несколько секунд мне всё же удалось вырваться. Жесткий ответ пришелся на солнечное сплетение, отчего Альфа согнулся пополам.

Я дождался, пока тот встанет на ноги, поравнявшись со мной, дабы продолжить бойню, но тот подло подставил подножку. Теперь мы оба лежали на промёрзшей земле и пытались восстановить дыхание. Снег вокруг нас разукрасился в кровавую крапинку. Звёздное небо вращалось.

Несмотря на усталость, я знал, что способен добить Альфу, но истинный план заключался в другом. Главную потребность я всё же удовлетворил – Рогов походил на затравленного пса, которого измотали розгами. Жалкий и слабый.

– Всё кончено, – на выдохе проговорил я, слыша, как нарастают людские возгласы. Было ясно: стражи закона разыскивают Альфу.

А точнее, поверженного шакала.

– Ошибаешься, – прохрипел он. – Я проиграл раунд, но не игру.

– Решил сбежать? – откашлялся я, приложив руку к груди. Казалось, рёбра впились в лёгкие. – А как же братство? Оставишь свою «семью», а сам трусливо сгинешь? Ты ведь всегда учил их другому.

Повернувшись к Андрею, я впервые увидел в его глазах страх, пусть тот продолжал разглядывать ночное небо.

– Нет никакой семьи, – с ненавистью в голосе произнёс он, а после приподнялся на локти. Тогда я заметил яркую ссадину у его виска. – Как минимум двое из братства меня предали. Ты и Матвей. О помыслах других остаётся только догадываться.

– А как по мне, ты лишь переобулся во что-то более комфортное…

Резко подорвавшись на ноги, будто вся эта слабость была притворством, Рогов опустил свой грязный ботинок мне на грудь, тем самым прижав к земле. Боль пронзила тело, все мои попытки убрать ботинок были тщетными. Казалось, он вот-вот раздавит меня, как таракана. Однако этого не случилось.

– Даже у меня есть принципы, – прошипел он. – Я не добью лежачего, ведь ты тоже этого не сделал. А ещё я не стану выручать предателей. Есть только я.

– И вот сейчас ты настоящий, – выдавил я хрипло.

Его разбитые губы исказились в грустной улыбке.

– Не взывай меня к совести. Мне не стыдно. И не держи зла, – его нога врезалась в мой живот, заставив на мгновение потерять связь с реальностью. Складывалось ощущение, будто во мне детонировал динамит. – Мы ещё увидимся, Дан! – кинул он прежде, чем скрыть в темноте леса.

Глава 42. Арина

Яркая вспышка – тоскливый взгляд Рогова и дьявольское улюлюканье застыли на задворках подсознания. Казалось, чьи-то руки сжимали шею, стягивая кожу, и перекрывая доступ к кислороду. Я открывала рот, словно рыбка, пытающаяся поймать воздух, но губы одеревенели, сделались сухими, словно ветви, что опадают под тяжестью корки льда зимой.

А потом раздался вой сирен. Настолько громкий, торопливый, нарастающий. Сердце колотилось в груди, едва не разбиваясь вдребезги о ребра. Я не понимала, где нахожусь, сплошной морок, и лишь черный ворон, что кружил коршуном надо мной, напоминал о лесе, братстве и Дане, который знать не знает, где я теперь.

Ладони налились свинцом, мне было тяжело поднять руку, но казалось, если не сейчас, то гроб точно закроют навсегда, забьют гвоздями крышку, и я задохнусь. Паника нарастала, дыхание прерывалось, силы медленно покидали меня. Лишь улыбка Новикова, что застыла в сладких воспоминаниях, не позволяла сдаться. Я помнила вкус его медовых губ, запах кожи, теплые прикосновения и головокружение, которое возникало каждый раз, когда мы находились в объятиях друг друга.

Мне хотелось прокричать его имя, мне так хотелось вновь увидеть любимого человека, услышать его голос. Но тяжелые веки так и норовили закрыться, стереть яркие картинки, отправляя меня в забытье.

Мамочка, почему же холод проникает под одежду, скользит по ногам, сводя спазмом пальцы? Почему так темно, почему никого вокруг нет, где же звезды? Почему я не вижу звезды? Губы не разомкнулись, они сделались совсем каменными, будто их связали тугой веревкой.

«Я люблю тебя», – почти неслышно прозвучал голос Дани.

«Не засыпай», – просил кто-то. Я уже не разбирала ничего, только чувствовала тяжесть в плечах, шея обмякла. Где же звезды? Почему так темно? Мама, мне холодно. Мне так холодно…

Сделав последний вдох, я все же смогла поднять руку вверх и неожиданно почувствовала тепло в подушечках пальцев. Меня окутало чье-то прикосновение: горячее, нежное,