к черту, а потливость в самый неподходящий момент — один из первых признаков подобной нервозности.

Дом на соседней улице ничем не отличался от своих собратьев, но стоило мне только сделать шаг внутрь, как я немедленно понял — бинго!

Павлов оказался сообразительным малым, так что увидев моё лицо, он немедленно отослал Антонину, строго наказав ей записать все свои показания от руки и в четырёх экземплярах.

— Андрюха, тебе тоже не по себе? — негромко поинтересовался Мирон, наблюдая за деловитостью Павлова. — Не нравится мне этот юноша. Надо было его ещё в гостинице пришибить.

Ответить я не успел, решив, что прибить лейтенанта мы всегда успеем. Впрочем, в душе я надеялся, что дознаватель просто захотел денег, оттого и торопился сделать всё побыстрее до появления Тахира или ведьм.

Колдун был прав. Сквозящую стену я обнаружил практически сразу, а за ней мы увидели лестницу, уводящую вниз под землю.

Подземный ход оказался сухим и на удивление чистым. Может быть, конечно, у меня разыгралась фантазия, но я почему-то представлял себе низкий, заставляющий пригибаться потолок, струйки журчащей воды под ногами и грязные стены, к которым лучше не прислоняться одеждой, если не хочешь потом заниматься ручной стиркой.

В реальности же мы оказались в настоящем туннеле, достаточно широком и высоком, чтобы два человека могли разойтись, не мешая друг другу. Свет от телефонов, на которых был включён режима фонарика, вполне справлялся с миссией освещения прохода.

Под ногами была земля, но не рыхлая, как можно было ожидать, а утоптанная до твёрдости асфальта. Кто бы ни строил этот подземный ход, он явно заслуживал добрых слов в свой адрес за качественно проделанную работу. Отполированная тысячами шагов поверхность свидетельствовала о том, что ходом пользовались не просто регулярно, а очень и очень часто.

Земля глушила звуки наших шагов, отчего непроизвольно в душе поднимала голову тревога. Почему всё таки Павлов потащил нас сюда один, без Тахира и Марии?

Я вслушивался в темноту, но до моих ушей не доносилось ни звука. Мне казалось, что барабанные перепонки сейчас лопнут от напряжения, но всё было безрезультатно. Может быть, ещё один «Полог покоя»?

— Пришли, — голос Павлова звучал буднично и спокойно, как будто речь идёт не о месте с несметными богатствами, а всего лишь о троллейбусе с нужным маршрутом.

Он стоял перед обитой железом и массивной на вид дверью, у которой не было ни ручек, ни замочной скважины.

— Ну и как её открывать? — поинтересовался Мирон, подходя ближе и освещая дверь фонариком телефона. — Похоже, здесь без магии не обойдёмся.

— Вы хотели магии? Их есть у меня! — самодовольно произнёс дознаватель и жестом фокусника извлёк из-за пазухи какой-то предмет.

— Я думаю, что дядя Тахир не обидится, что я взял ненадолго у него эту вещь, — улыбнулся Павлов и поднёс Золотое перо к двери.

— Как откроет — заталкиваем его внутрь и закрываем дверь, — прошептал Мирон мне на ухо. — Этот балаган явно пора заканчивать.

Вот тут я с другом был согласен на тысячу процентов. Продавшийся иностранным спецслужбам Еремеев — это понятно. В конце концов, его семьей шантажировали, а такая мотивация сломает кого угодно. Но Павлову то с чего вдруг вести собственную игру? Этот юноша явно умеет удивлять. Что ж там такое за дверью, что у нашего стража правопорядка голову снесло практически напрочь?

— Почему не открывается? — с почти что детской обидой в голосе протянул Павлов, не видя никаких последствий от применения Золотого пера.

— Так и знал, что без нас он не справится! — ухмыльнулся Мирон и подошёл к дознавателю, доставая что-то из кармана. — Вот, смотри! Платок с кровью Еремеева. Попробуй потереть Перо.

— Зачем? — Павлов инстинктивно сделал шаг назад, как будто боялся испачкаться.

— Ну как зачем? — пожал плечами Мирон. — А ты думаешь, что это обычная дверь? Не зря же эти твари так о французике беспокоились. Перо сработает только в том случае, если почувствует хозяина. Поэтому Еремеев и отдал его так спокойно Якимову, он знал, что без него дверь открыть не получится. Просто сломать ума много не надо, но там наверняка страховка какая-то имеется. А чтобы открыть аккуратненько, необходимо личное присутствие кого-то из истинных владельцев. Ну и хотя бы их частичка.

Мирон ухмыльнулся каким-то своим мыслям, а потом снова протянул платок дознавателю.

— На, три! Ничего страшного не случится. Максимум, замок просто не сработает. А если выгорит, то мы в дамках.

Павлов недоверчиво посмотрел на замызганный платок в руках Мирона, затем на меня и лишь потом со вздохом протянул руку.

Я напряженно следил за происходящим, понимая, что цель нашего путешествия находится буквально в двух шагах, остаётся совсем малость. Павлов закончил полировать артефакт и брезгливо хмурясь, вернул кусочек когда-то белой ткани Мирону.

— Ну не томи — открывай, — практически простонал мой напарник, но дознаватель почему-то не торопился поворачиваться к двери. Он смотрел в темноту за моей спиной, и чувство опасности всколыхнулось внутри меня с новой силой.

— Молодец, лейтенант! — раздался из темноты незнакомый мне голос. — Будешь так жить дальше — хорошую карьеру сделаешь!

Глава 20

Я же говорил, что Мирон отморозок? Нет? Странно! В общем, запомните! Мирон отморозок!

Казалось бы, за столько лет нашего общения, я уже давно должен был привыкнуть ко всем закидонам напарника, но нет! Он явно эволюционирует и открывает в себе всё новые и новые грани.

Нормальный человек на опасность из темноты реагирует совсем иначе! Как именно? Ну, я не знаю! Закатывает глаза, падает без сознания, ойкает… В крайнем случае, как я, стоит и ждёт развития ситуации.

Нам же абсолютно неизвестно, чей голос раздался из темноты. Толком ничего не видно, какие-то бесформенные фигуры… Даже моё звериное зрение и то помогает не очень сильно. Если окажется, что это ещё какие-нибудь оборотни, то я готов поверить в существование инопланетян. Впору и впрямь поверить, что в маленький провинциальный городок сбежались оборотни с самых отдалённых окраин.

Впрочем, здесь я наверняка перебарщиваю. Поверить в то, что Павлов играет на стороне оборотней у меня почему-то не получалось. Да и версия, что это не спутники французика, а какие-то иные, совсем другие оборотни тоже казалась чересчур фантастичной.

Гораздо вероятнее, что там в темноте прячутся знакомые Павлова, причём, скорей всего из его же полицейских кругов. Ну а как иначе, с чего бы они тогда про повышение по службе заговорили. Ни про деньги, ни про другие плюшки…

Вообще, мне сейчас было просто любопытно, зачем и когда Павлов начал играть в