Но лицо знаменитого медвежатника по-прежнему оставалось непроницательным. Только в глазах его появились смешливые искорки, чего уж никак не мог ожидать Рахметкул Абдулкаримович.

– Ну, как вам моя версия? – после недолгого молчания поинтересовался он.

Савелий Николаевич пожал плечами:

– Ну что ж, версия как версия. Я бы даже сказал, неплохая. Но она имеет несколько изъянов, которые попросту сводят ее на нет.

– И какие же это изъяны? – постарался придать своему голосу уверенность Минибабаев.

– Первый, – смешливые искорки в глазах Савелия Николаевича потухли. – Я никого никогда не убивал. Это противоречило и посейчас противоречит моим принципам. Подобная версия никогда бы не родилась у ваших коллег, которые знали меня до революции…

– Ну, люди меняются…

– Но не я, – отрезал Родионов. – Мокрушником я никогда не был и быть таковым под старость лет не собираюсь. Пришить мне убийство этого вашего Вострикова вам не удастся. У вас нет никаких улик, да и быть их не может.

– Зато у нас есть мотив.

– Мотив без улик есть пустой звук. И доказательств у вас нет никаких, – сказал Родионов.

– Это дело времени, – заметил ему Рахметкул Абдулкаримович.

– Это тупик, поверьте мне.

– А я не верю, – продолжал настаивать на своем Минибабаев.

– Это ваше право, – откинулся к спинке стула Родионов. – А мое – требовать доказательств. И я их требую.

– Само ваше нахождение в городе доказывает…

– Мое нахождение в городе абсолютно ничего не доказывает, – перебил его Савелий Николаевич. – И любой суд не примет это ваше соображение за доказательство.

– Цель вашего визита в наш город? – уже зло спросил Минибабаев.

– Я уже называл ее: просто походить по улицам и вспомнить о прошлом, – с большим терпением ответил Родионов.

– Вами в восемнадцатом году было совершено разбойное нападение на Государственный банк страны?

– Нет.

– Вы похитили из банка часть золотого запаса России?

– Нет.

– Вы сбросили похищенное из банка золото в озеро Дальний Кабан? – продолжал наседать Минибабаев.

– Нет. Правда, я слышал, что перед захватом Казани чехословаками большевики пытались вывезти часть золотого запаса из города, чтобы она не досталась врагу, но чехи наступали слишком быстро и могли захватить золото. Поэтому оно было сброшено в озеро. Возможно, это озеро и было озером Дальний Кабан.

– У меня есть свидетельские показания, доказывающие, что это вы с вашей бандой совершили налет на банк и похитили золото, – быстро парировал Минибабаев.

– Эти показания ошибочны, уверяю вас, – доброжелательно посмотрел в глаза оперу Родионов. – А, кроме того, как они доказывают мою причастность к убийству рыбака Вострикова?

– Они объясняют мотив…

– Я уже сказал, мотив без улик пустой звук. Вам, господин Минибабаев, это должно быть прекрасно известно, – в свою очередь парировал удар Савелий Николаевич.

– Где вы были в ночь, когда был убит Востриков?

Родионов сморгнул и уставился на Минибабаева.

– За кого вы меня принимаете?

– За вора-рецидивиста и подозреваемого в убийстве, – ответил Рахметкул Абдулкаримович.

– Ну, это понятно, – усмехнулся Савелий Николаевич. – Но почему вы считаете меня за дурака? Это, в конце концов, оскорбительно.

– Я не считаю вас за дурака, – ответил Минибабаев, уже пожалев, что задал такой вопрос.

– Тогда назовите число и время, когда этот ваш Востриков был убит, потому что мне это неизвестно, – буркнул Родионов.

– А я разве не сказал? – изобразил удивление Минибабаев.

– Нет, не сказали.

– Прошу прощения, гражданин Родионов, – произнес Рахметкул Абдулкаримович и прижал ладонь к груди. – Итак: где вы были в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое июля?

– В Москве, – ответил Савелий Николаевич. – И тому имеется масса свидетелей.

– А когда вы приехали в Казань?

– Прилетел, – поправил его Родионов. – Вчера во второй половине дня. Это легко проверить.

– Проверим, – бодро ответил Минибабаев, хотя получилось это у него не очень. Версия, вернее, предположение в той ее части, в которой Родионов подозревался в убийстве Вострикова, летела в тартарары.

Вот, черт. А ведь все так ладно складывалось.

Конечно, надо еще проверить правдивость слов этого Родионова. Что он на допросе неоднократно врал, в этом у Минибабаева не оставалось никаких сомнений.

Бывший медвежатник врал, что не брал Государственный банк в восемнадцатом году. Врал, что не сбрасывал в озеро золото. Но вот то, что он врет, будто во время убийства был в Москве – не похоже. И что в Казани он появился уже после случившегося – тоже, не похоже, что врет.

Тогда кто замочил Вострикова? Может, тот же самый фигурант – человек икс, который пытался порешить этого пьяницу Жорку?

А не связан ли каким-нибудь образом этот человек икс с Родионовым? Может, они дуют в одну дуду?

Тогда, даже если алиби Родионова подтвердится, его надо попридержать. Пусть посидит в арестантской как подозреваемый, пока дело не прояснится. То есть, пока он, оперуполномоченный по уголовным делам Минибабаев не допросит этого Охлябина.

А везет же этим алкоголикам. Не иначе, Всевышний их бережет. Благоволит к ним отчего-то. Был бы нормальный человек, давно бы от такой раны окочурился. А этот – нет. И операция, как сказали, прошла успешно. Может, еще и выкарабкается… Значит, остается одна-единственная, крохотная надежда на допрос Жорки Охлябина. Чтобы найти этого человека икс. И допросить Охлябина надо как можно быстрее, ведь век держать в арестантской этого Родионова себе дороже. Он грамотный, начнет качать права да жалобы писать – хлопот потом не оберешься.

Да, надо как можно скорее допросить Охлябина. А то помрет еще, неровен час…

– Ты!?

– Я.

– А я уж думал…

– Что думал?

– Да так…

– Что больше меня никогда не увидишь?

– Нет, что он тебе сделает больно и плохо.

– Как видишь, не сделал.

– Ты, Лен, прости меня, дурака.

– И ты меня прости.

– Тебя-то за что?

– Да есть, за что.

– Значит, он отпустил тебя?

– Отпустил.

– Сам?

– Сам.

– А что ему от тебя было нужно?