Инконню со страшным усилием выпрямился в седле, сдерживая глуповатую улыбку.

«Мой первый турнир! Я победил! Сокол, кинжал! Хм, зачем мне сокол? Ладно подарю кому-нибудь. А Хелии, разумеется, венец. Кстати, где она?»

С трудом отыскал взглядом фрейлину, и радость победы испарилась: девушка глядела на него с легкой ироничной улыбкой. Победа показалась настолько мелочной и нелепой, что захотелось заплакать.

— Пусть победитель турнира вручит венец благородной даме, чья утонченность и красота под стать доблестному рыцарю! — объявила Меллюзина.

Хелия гордо подбоченилась, глаза ярко заблестели. На окружающих дам, полных робкой надежды, она посматривала с нескрываемым превосходством.

Инконню со вздохом направил жеребца к трибуне. Подбежал герольд, и рыцарь принял от него копье с золотым венцом, висящим на острие.

Инконню пустил коня шагом вдоль трибуны. Знатные дамы вскочили с мест, толпясь у перил, смущая юношу призывными взглядами.

«Интересно, поблагодарит она или просто кивнет милостиво?»

Инконню приподнял копье, и в плечо вонзилась раскаленная игла.

«Проклятье! Почему я перед ней выслуживаюсь? Ни спасибо, ни пожалуйста. Мог ведь остаться без всего благодаря ее алчности. Пожалуй, будет утверждать, что именно по ее воле я стал победителем! К черту!»

Рой мыслей промелькнул за миг, и Инконню исполнился к девушке черной неприязни. Разом заныли отбитые ребра и потянутые мышцы. Хелия пристально вгляделась в лицо юноши, в ее взгляде мелькнул испуг. Инконню со злой усмешкой развернул коня и под общий вздох подъехал ко второй трибуне. Баронесса обомлела, увидев перед собой золотой венец.

— Прошу принять сей дар, несравненная леди Меллюзина, — сказал рыцарь. — Достойное обрамление дивной красоты, награда за галантность и куртуазность, поощрение добродетели.

Педивер изумленно глядел на супругу, будто пытаясь отыскать в пышнотелой женщине перечисленные качества. Меллюзина вспыхнула, дрожащей рукой приняла венец.

Трибуны грянули аплодисментами, а барон поднялся, смерив Инконню тяжелым взглядом, перекрыл шум арены рыком:

— Все на пир в честь победителя турнира!

Баронесса взглянула на юношу с благодарностью.

— Благодарю, сэр Инкогнито, — сказала тихо.

Рыцарь церемонно поклонился.

Зрители хлопали и кричали. Звенела трубная медь. Инконню отыскал взором сгорбленную фигурку, и сердце у него сжалось. Лицо бледное, искажено невыразимым унижением и детской обидой. На Хелию сыпались насмешливые взгляды, дамы едко перешептывались.

Инконню сглотнул горечь во рту.

«Проклятье, перестань себя корить! — нахлынула горячая волна раздражения. — Ты поклялся помочь ее королеве и совсем не обещал терпеть насмешки. По ее воле принял участие в турнире, получил травму и не удостоился даже одобрительного взгляда. Нет уж, хватит!»

Инконню резко натянул поводья, образ униженной девушки размыло предвкушение пира.

Инконню с тоской оглядел опостылевший осенний пейзаж, скривился от вида хмурого неба. Нахлынули воспоминания лета, когда бегал беззаботным босоногим мальчиком по изумрудным холмам, гонял коров, купался в реке. Мелькнули картинки незабываемой ночи в волшебной деревне, на губах появилась мечтательная улыбка.

Конь Ниро досадливо фыркнул, и хозяин, ласково потрепав ему холку, перемигнулся с Инконню.

— Благодарю, доблестнейший сэр Ниро, — пропела фрейлина сладко, — что согласились помочь моему королевству.

Инконню поморщился — начинается.

— Не стоит, леди, — ответил Ниро. — Для меня большая честь помочь сэру Инконню в благородном деле.

Хелия усмехнулась:

— Не знаю, стоит ли, гм, доблестный Инконню таких усилий?

Ниро ответил с укоризной:

— Разумеется, леди. Простите, но нечестно забывать добрые услуги, вам оказанные.

Фрейлина надулась, замолчала.

Инконню метнул на рыцаря благодарный взгляд, Ниро в ответ чуть виновато улыбнулся. Юноша спросил:

— Вижу, доспех Жофрея обменяли выгодно?

Хелия смерила посмевшего заговорить Инконню тяжелым взглядом.

— Да, — засмеялся Ниро. — Получил обратно броню, коня и денег в придачу.

— Жофрей лично с вами разговаривал? Или послал оруженосца?

Ниро с хмыком пригладил усы, глаза странно блеснули.

— О, нет, Жофрей был очень любезен, — сказал он, смеясь. — Правда, зубами скрипел, аж искры сыпались.

«Да, хорошо, что Ниро вызвался помочь, — подумал Инконню. — При нем фрейлина боится выказывать стервозность, присущую вилланке».

Тропа шмыгнула за плотный ряд темных от холода деревьев, стволы поредели, проглянуло бескрайнее свинцовое небо и унылая пустошь.

— Не знаю как и сказать, — замялся юноша.

— Что такое, сэр Инконню?

— Сэр Ниро, вчера я выиграл первый в жизни турнир…

Хелия хмыкнула, Инконню досадливо дернул плечом, кривясь от боли.

— Верно, выиграли, с чем не устану поздравлять, — сказал Ниро.

— Знаменательное событие, — согласился рыцарь с ложной скромностью. — Но вот участники турнира не дают покоя.

Ниро приподнял брови.

— Думаете, приспешники барона погонятся отомстить? — спросил напряженно.

Инконню запнулся, тряхнул головой.

— Нет, сэр Ниро, я не о том. Просто, я иначе представлял себе турниры. Воображал, что все рыцари благородны, исполнены достоинства, галантны… С такими соперниками сразиться — счастье. А кто собрался у Педивера?

— Понимаю, вы столкнулись с суровой действительностью.

— Да, — подхватил Инконню с жаром. — Рыцарь — сверхчеловек, живет для других, показывая достойный образ жизни. И я хочу так жить.

Сзади послышалось насмешливое фырканье. Ниро обернулся, глянул на Хелию, покачал головой:

— Это достойное желание, сэр.

— Верно, — кивнул Инконню. — Но я думал, это цель и других рыцарей, а на арене увидел вооруженных мужланов, жадных до чужих доспехов, ведущих подлые сражения! Как так?

Инконню надеялся получить исчерпывающий ответ, но попутчик ехал молча, с мрачным лицом.

Роща кончилась, копыта мягко зашелестели по сырой серой траве. Вдали, на стыке неба и земли, темнела очередная роща, поле покрывала щетина кустарника, по правую руку виднелись игрушечные домики деревни. Небесную хмарь с тоскливыми кличами пересекал косяк птиц.

Ниро сглотнул комок.

— Сэр Инконню, понимаете, — начал неуверенно, — быть рыцарем, настоящим рыцарем, тяжело. Не все выдерживают тяжелую ношу обетов. Человек слаб по природе, ломается перед испытаниями, а величие рыцарского статуса туманит разум. Мужчины считают, что права должны быть превыше обязанностей.