Так несчастная добилась презрения собственного полунищего народа, с радостью подхватывавшего все грязные слухи о своей владычице. Одним из них был нелепый слух об интимной связи с ее лучшей подругой, графиней Иоландой Мартин Габриэль де Поластрон, в браке герцогиней де Полиньяк. Поговаривали, что именно поэтому Мария-Антуанетта облагодетельствовала не только герцогиню, но и всех ее родственников. И никто не хотел видеть правду. Одинокая, не любимая мужем, избегавшим ее, королева обрела в герцогине настоящую подругу, готовую пожертвовать за нее жизнью и дававшую дельные советы. Вот почему вопросы о назначении на любой государственный пост королева решала только вместе с де Полиньяк. Людовик иногда соглашался с ними, иногда выдвигал свои кандидатуры, но тем не менее герцогиня пользовалась большим доверием в Версале. Именно ей Мария-Антуанетта и собиралась поручить встретиться с Жанной и уговорить ее продать мемуары за любые деньги.

Смахнув слезы, королева приказала слуге послать за герцогиней. Подруга не замедлила явиться, и Мария-Антуанетта, предложив Иоланде присесть, залюбовалась этой красивой, уверенной в себе женщиной. Де Полиньяк, как всегда, выглядела ослепительно. Невысокого роста, белокожая, с тонкими чертами лица, темными томными глазами, черной родинкой на мраморной щеке, которая очень ее красила, ангельской улыбкой и мелодичным голосом, умная и веселая, она обладала изысканным, немного экстравагантным вкусом и неизменно покоряла всех, кто имел счастье с ней встретиться. Марию-Антуанетту всегда удивляло, что подруга, ее дорогая Жюли, не носила бриллиантов. И это при той роскоши, которая окружала фаворитку королевы!

– Я слушаю вас, ваше величество, – произнесла герцогиня, наклонив голову. Ее высокая прическа была, как всегда, безукоризненна, белое платье из муслина, отделанное фламандским кружевом, шилось по последней моде. Поистине Жюли могла свести с ума кого угодно.

– Вы всегда были мне добрым другом и советчиком, – начала Мария-Антуанетта, – и я снова надеюсь на добрый совет и помощь с вашей стороны.

– Я в вашем распоряжении, госпожа, – ответила фаворитка и слегка улыбнулась. – Надеюсь, дело не касается бриллиантов? Думаю, о них давно забыли. Нам удалось восстановить ваше доброе имя. Надо признаться, ваш супруг поразил меня своей решительностью.

– Ох, что верно, то верно, – согласилась королева, – но, к сожалению, вопрос не закрыт. Я говорила вам, что графиня де Ла Мотт бежала из тюрьмы, обронив лист из своей рукописи?

– Да, говорили. – Герцогиня приподняла брови. – Вас волнуют ее мемуары, не так ли?

Королева скрестила руки на груди.

– Если быть абсолютно откровенной, народ по-разному воспринимал этот процесс, – с болью в голосе проговорила она. – Нашлись те, кто с самого начала оправдывал Жанну и во всем обвинял королевский двор.

– Это печально, – поморщилась де Полиньяк. – Однако так оно и есть. Я сама слышала, как народ распевает памфлеты, сочиненные неизвестно кем, которые порочат королевскую власть. С этим нужно что-то делать, ваше величество. Вы знаете, кто сочинители?

– Даже если мы перевешаем всех изменников, на их место встанут другие, – проговорила королева. – Властители никогда не были в чести у народа. В королевской чете всегда найдут что-нибудь противное толпе. Невозможно угодить всем, и вам это хорошо известно.

Жюли склонила голову в знак согласия.

– Бог с ними, с этими памфлетистами. Мы говорили о мерзавке де Ла Мотт и ее мемуарах. Как я понимаю, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их издали.

– Именно так. – Тонкое лицо Марии-Антуанетты побледнело. Она вспомнила, с какими подробностями Жанна расписала постельную сцену между ней и кардиналом де Роганом. – Вы, мой друг, должны отправиться в Лондон, отыскать графиню и выкупить ее труды.

Прелестный небольшой ротик Жюли приоткрылся, обнажив белоснежные ровные зубки:

– Вы хотите ей заплатить?

– К сожалению, это единственная возможность избавиться от грязных сплетен, написанных рукой предательницы, которая стала необычайно популярной, – вздохнула королева.

– Не лучше ли… – Де Полиньяк не успела договорить фразу. Ее величество замахала руками, отрицая невысказанную идею:

– Я всегда была против насилия! Обойдемся без него и в этом случае. На наше счастье, графиня любит деньги больше всего на свете. Когда она их получит, она с радостью расстанется с рукописью.

Верная подруга, чтобы не выдать свои мысли, написанные на лице, отвернулась к окну и стала теребить тесьму золотистой портьеры. Она не верила, что за деньги королева избавит себя от грязной клеветы.

– Как вы думаете, за какую сумму де Ла Мотт расстанется с рукописью? – поинтересовалась Жюли.

Мария-Антуанетта поправила пышно взбитые кудри. Она размышляла. Каждый месяц из королевской казны ей выдавалось жалованье в пятьсот тысяч ливров. Его едва хватало, чтобы оплатить те развлечения, к которым она привыкла. Если взять львиную долю этих денег, придется затянуть пояс. Что ж, пусть так, если речь идет о будущем королевской власти во Франции.

– Вы можете обещать ей двести тысяч ливров, – твердо сказала Мария-Антуанетта и протянула кошелек, расшитый драгоценными камнями. – Это все, что мне удалось скопить за месяц.

Жюли с тревогой посмотрела на подругу:

– Но, как я понимаю, это деньги, предназначенные на ваши расходы.

Королева послала ей грустную улыбку.

– Грандиозные балы в следующем месяце отменяются, Трианон отдыхает. – Она вздохнула. – Но, дорогая, не все же время веселиться! Вы понимаете, как мне нужны эти мемуары.

Герцогиня кивнула.

– Когда мне ехать, ваше величество?

Мария-Антуанетта печально посмотрела на подругу. В ее огромных голубых глазах стояли слезы.

– Вы можете собираться прямо сейчас, – проговорила она, и голос ее сорвался. – Да, дорогая, вы можете собираться. Чем скорее мы это сделаем, тем будет лучше для всех.

Жюли еле сдержалась, чтобы не расплакаться от жалости к подруге. Она сделала реверанс и удалилась. Нужно было готовиться в дальнюю поездку, а это требовало времени. Покидая покои королевы, она не заметила, как лакей его величества, отскочив от двери, спрятался за портьеру, а потом крадучись проводил де Полиньяк и направился к Людовику XVI. Король сидел за столом и, пытаясь сосредоточиться, писал новый указ. На его тонком, длинном носе собрались капли пота, которые он и не думал смахивать. Мысли Людовика крутились вокруг графини де Ла Мотт и ее пресловутой книги. Слуга тихонько постучал в дверь.

– Ваше величество!

Увидев лакея, монарх оживился:

– Значит, моя жена дала поручение герцогине. Тебе удалось услышать, сколько она согласна заплатить за мемуары?