Его клыки не представляли никакой ценности, я взял только изуродованную ногу слона, чтобы доказать жителям деревни, что «сайтани» действительно мертв.

Самые мощные нарезные ружья для охоты на крупного зверя имеют огромный калибр — 577 или 600[41]. Пуля калибра 600 весит 900 гранов и бьет с силой, равной четырем тоннам. Если такая пуля попадет в лоб слону, то она отбросит его в сидячее положение. После этого со слоном можно покончить выстрелом из второго ствола. Никакой слон не устоит перед ударом такой пули, если она попадет в нужное место.

Откровенно говоря, я не пользуюсь этими сверхмощными ружьями. Мне немного стыдно признаться в истинной причине этого. Научился стрелять я еще мальчиком, и мне никто не объяснил, что стреляющий должен плотно прижимать приклад к плечу, чтобы уменьшить силу отдачи. При стрельбе из дробовика или легкого ружья это особой роли не играет; однако при стрельбе из сверхмощного нарезного ружья, если приклад недостаточно крепко прижат, он больно ударяет в плечо. Я, конечно, знал об этом, но в разгаре охоты обычно забывал.

В основном я пользуюсь двуствольным бескурковым ружьем калибра 500 фирмы «Голланд и Голланд» с выбрасывателем. У, этого ружья длина ствола 24 дюйма, вес — 10 фунтов 5 унций[42]. По-моему, из нарезных ружей ружья фирмы «Голланд и Голланд» самые лучшие, так же как ружья фирмы «Джемс Перде и сыновья» лучшие среди гладкоствольных. Мое ружье калибра 500 не подводило меня ни разу, иначе мне не пришлось бы писать эти строки.

Вместе с тем я твердо убежден, что неумно охотиться на слона, буйвола или носорога с ружьем калибра менее 450. Однажды во время охоты в Южной Танганьике мне пришлось встретиться с голландским охотником-спортсменом по имени Ледибоор, который горел желанием добыть африканского слона. Он только что прибыл с острова Явы и перед этим убил несколько индийских слонов. Он с гордостью показал мне свое ружье калибра 405[43], которым с большим успехом пользовался на Цейлоне.

Я откровенно сказал этому охотнику, что его ружье слишком легкое. Все африканские животные, даже антилопы, чрезвычайно живучи. Они гораздо более живучи и не гибнут от ран, от которых наверняка бы погибли дикие звери Азии, Европы или Америки. Однако я знаю, что самое трудное — убедить другого охотника в правильности своих взглядов. Он вежливо выслушает тебя, а затем, вопреки здравому смыслу, будет цепляться за свои собственные взгляды. Ледибоор бил слонов в Индии ружьем калибра 405; раз так, считал он, это ружье сможет остановить и нападающего африканского слона.

Несколько недель спустя господин Миллер, ученый-энтомолог, изучавший муху цеце в районе Килосса, случайно проходил мимо моего лагеря и сообщил, что голландский охотник Ледибоор убит слоном во время охоты.

Ледибоор заметил стадо слонов и взобрался на дерево, чтобы лучше стрелять по ним. Он свалил слона и пошел к зверю. Оказалось, что слон был всего-навсего оглушен; он вскочил на ноги и бросился на Ледибоора. Господин Миллер сказал, что, судя по останкам Ледибоора, смерть его не была мучительной.

Слоны убивают охотника разными способами. Некоторые топчут его, иные подхватывают охотника хоботом и натягивают на клыки. Бывает и так: слон убивает охотника, размозжив ему голову одним ударом хобота. Стоит слону убить человека каким-либо способом, и он всегда прибегает к нему в последующих случаях.

Охотясь в кустарниках, ни один охотник не может предвидеть все возможные случайности. Тем не менее я все еще убежден, что такой опытный охотник, как Ледибоор, мог остаться живым, если бы был вооружен достаточно тяжелым ружьем.

Иногда мне приходилось читать сообщения охотников, что после того как они выстрелили из обоих стволов мощного ружья в нападающего слона, слон не останавливался, а продолжал наступать. Я могу по этому поводу сказать, что или у охотника было слишком легкое ружье, или же пули не попадали туда, куда следует.

У слона есть несколько уязвимых мест. Охотники, промышлявшие в давние времена слоновой костью, предпочитали стрелять в ушные отверстия или же немного впереди этих отверстий. Когда пасется непотревоженное стадо, лучше всего стрелять в основание уха. Другое верное место — сердце. Однако попадание в сердце не дает столь быстрых результатов, как попадание в ухо, хотя и при попадании в сердце зверь падает, не пробежав и ста ярдов.

Я предпочитаю бить в лоб: если пуля попадает в лоб, слон падает на колени. При этом пуля пробивает череп и попадает в мозг, вызывая мгновенную смерть. Я чаще всего стрелял именно в эту точку и добивался самых действенных результатов. Когда слон находится на расстоянии десяти ярдов, такой выстрел валит его наверняка. На расстоянии менее десяти ярдов мешает разница между высотой человека и слона. Охотнику приходится стрелять вверх, а пуля ударяет в голову слона под таким углом, что не задевает мозга. Когда это случается, охотнику редко удается сделать второй выстрел.

Однажды я охотился на стадо слонов, которые в самое сухое время года не давали местным жителям подойти к водному источнику. Я подкрадывался к двум слонам-самцам, как вдруг внезапно появился третий на расстоянии менее пяти ярдов. Казалось, что он вырос из земли. Заметив меня, слон свирепо на меня уставился. Я стоял совсем близко, чтобы стрелять в лоб. Нельзя было стрелять ни в ухо, ни в сердце. Оставалось одно — бить примерно на фут ниже уровня глаз: пуля пробивает хобот и попадает в мозг. Слон издох, не успев сделать ни одного шага в моем направлении. Это был, несомненно, смертельный выстрел, но я не желал бы еще раз попасть в такое же положение.

Вспоминаю другой случай, когда выстрел в хобот не оказался столь удачным. С этой охоты я вообще мог не вернуться.

Мулумбе и я шли по следам нескольких слонов-самцов, которые опустошали картофельное поле. Пока мы пробирались через заросли, я услышал треск. Один из самцов обламывал ветки, Мы пошли в направлении треска и едва сделали несколько шагов, как Мулумбе остановил меня. Вытянутыми губами он указал мне на слона, лежавшего от нас менее чем в 12 футах.

Слон спал. Кто-то рассказывал, будто слоны никогда не спят лежа. Это не так. Мне несколько раз приходилось наталкиваться на стада спящих слонов, лежавших на боку и храпевших при этом. Но я знал также, что, если потревожить спящего слона, он может вскочить на ноги в мгновение ока. С того места, где я стоял, виден был только огузок зверя. Мне пришлось бы долго обходить его через густой кустарник, чтобы выстрелить по выбору в уязвимое место. Я стал медленно продвигаться. Впереди меня были густые заросли кустарника. Я пытался пробираться через них по возможности бесшумно. Я ничего не слышал и ничего не видел. Однако внезапно вся стена кустарника, казалось, повалилась на меня. Я инстинктивно глянул вверх. Как только я это сделал, молодое деревцо ударило меня в лицо, задев правый глаз. Наполовину ослепленный, страдая от страшной боли, я увидел тянувшуюся ко мне через кусты тонкую змеевидную коричневую кишку. Это был хобот. Слон вскочил на ноги и бросился на меня столь быстро и бесшумно, что вырос передо мной до того, как я сумел сообразить в чем дело.