– Видела бы ты сейчас свое лицо, – усмехнулся Богдан. Ага, я и без его слов знала, что глаза у меня круглые.

– Это розыгрыш? Что-то из серии: осторожно, вас снимает скрытая камера? – произнесла я, сама не веря этому. Слишком натуральным был страх матери. – Послушай, что это за бред?! Спасем душу, будем рядом, скверна, Орден… Это такие тематические игры среди богатых?

– Роза, ты прелесть! – рассмеялся Богдан, вставая. Собрал посуду со стола и отнес в раковину.

Я тоже встала, все еще находясь под впечатлением от услышанного. Мысли разбегались, я не знала, что и думать. Лежащие на стуле панталоны выглядели обычным куском ткани, и верить тому, что они обладают какими-то необычными свойствами, было полнейшим бредом. Это как отвары из трав называть волшебными эликсирами. Сколько мне людей на стол попадало из-за того, что запускали болезни, лечась вот такими травками.

– И теперь не веришь? – спросил Богдан, подойдя ко мне.

– Ну это же бред!

– Так надень. И сразу почувствуешь, как повышается твоя женская привлекательность, а все мужчины сходят по тебе с ума.

– Из всех мужчин здесь только ты, и, по-моему, у тебя и без того крыша уже поехала, – огрызнулась я на его подначивание. – Извини, но у меня нет привычки носить чужое белье. И это не мой фасончик. – Я брезгливо передернула плечами.

– Неужели совсем не хочется примерить? – Богдан подошел чуть ли не вплотную, заставляя отступить к столу. И смотрел прямо в глаза, как будто стараясь заглянуть в душу и понять, насколько я искренна.

– А зачем? Даже если на миг представить, что это так и есть, хотя я в это не верю, то какой смысл? Что за удовольствие знать, что мужчина желает тебя лишь из-за какой-то тряпки?

Богдан молчал, а я добавила:

– И после сегодняшней ночи я не думаю, что ты нуждаешься в дополнительной стимуляции. Или купленные тобой вещи тоже обладают «волшебными свойствами»?

– Обладают. – Богдан прижал меня к себе и усадил на стол, вклиниваясь между бедрами. – Они охренительно смотрятся на тебе, – выдохнул мне в губы, но я уперлась в его грудь, отклоняясь и избегая поцелуя.

– Так что это сейчас было? Розыгрыш?

– Ты все слышала, и как воспринимать – решать тебе. Меня сейчас волнует другой вопрос. Ты помнишь, что я тебе говорил насчет «извращенца»? Пора отвечать за свои слова!

Его ладони легли мне на ягодицы и сжали, этак с намеком.

– Богдан, мы здесь ели! Я не буду елозить попой по столу! – взвизгнула я, когда он стал стаскивать с меня штаны.

Звонок его телефона меня спас.

– Твоя мать, – сказал он, ответив, и протянул мне телефон.

– Роза! Роза!

– Мам, не кричи.

– Ты в порядке?

– Со мной все хорошо.

– Роза, прости, я все тебе объясню…

– Нина Андреевна, ну мы же с вами договаривались… – с укором произнес Богдан, отбирая у меня телефон. – Вам лучше пока не видеться с дочерью и подумать о спасении своей души. Для вашего же блага – забудьте обо всем! – посоветовал он и отключился. После чего подхватил меня под попу и понес из кухни.

– Ты куда? – ухватилась за его шею.

– Возражения были лишь насчет стола, – произнес этот наглец.

– Богдан! Ты что задумал?! – запереживала я. Боже, у меня от всего происходящего голова была кругом.

– Найду твоему скверному язычку иное занятие, – унося меня наверх, сообщил он.

От спящей Розы было глаз не отвести. Раньше Богдан предпочитал темные комплекты постельного белья, но с ней изменил своим вкусам. Получал эстетическое наслаждение от контраста пламенеющих волос на белоснежном однотонном белье. Вчера же застелил шелковое белое с алыми розами, и эта язва ехидно заявила: «Желаешь иметь Розу на розах? Ты и после этого отказываешься признавать себя извращенцем?»

Богдану нравилось, как рыжая его постоянно провоцирует. Эти дни они только и делали, что занимались любовью, но он до сих пор не насытился ее телом.

«Может, потому, что нравится не только тело?» – прорезался внутренний голос.

Самостоятельная, уверенная в себе, непокорная, острая на язык. В ней не было ни одной из женских добродетелей, так пропагандируемых в Ордене, но именно Роза зажигала его кровь так, как ни одна женщина раньше.

В ее обществе Ковальский чувствовал себя легко и комфортно. Она умела быть ненавязчивой. Не клянчила подарки, не донимала вопросами о будущем их отношений, ничего не требовала, но именно ей хотелось дарить подарки и осыпать драгоценностями. Знал, что не примет, и от этого желание что-то купить лишь усиливалось.

Богдан вздохнул и убрал фотографию с экрана телефона. Сегодня, уходя утром, сфотографировал Розу тайком, пока она сладко спала. Больше всего хотелось вернуться сейчас к ней, но приходилось проводить время в офисе. Впервые работа не поглощала его целиком. Да и какая работа? Единственное серьезное происшествие: Савицкий с Эвелиной попали в ДТП, и их машина упала ночью с моста. Сейчас на месте аварии работали водолазы, но Богдан был уверен, что они ничего не найдут. Савицкий за годы подрывной деятельности стал мастером в организации несчастных случаев.

Квартиру певицы обыскали, но, как и подозревал Богдан, ничего не нашли. Из скверны. А вот документы, какие-то деньги и украшения были на месте. Но зачем они ей там, куда они скрылись? Можно любую ставку сделать на то, что у Савицкого давно уже были готовы новые документы и отложены деньги на случай вынужденного побега. А в реке непременно найдут их вещи или даже тела со временем. Не зря же в завещаниях Савицкого и Эвелины значится кремация.

Пока же шли поиски «жертв» ДТП, и Богдан курировал поисковые группы и отвечал на многочисленные звонки. Будет много шума, когда он предоставит свой отчет и выводы личного расследования, но смерть спишет все прегрешения.

Его работа в России подходила к концу. Еще неделя максимум – и уже в другой точке мира будет ждать новое дело, или отец потребует от него явиться домой. Богдан всегда с азартом брался за новые дела, но теперь у него не лежала к этому душа. Впервые.

Зазвонил телефон, и на экране высветился отец. Старый черт! Стоило только подумать о нем…

– Да, – ответил Богдан.

– Это был он? – без приветствия спросил отец.

– Я еще не отправлял свой отчет, но все указывало на него.

– Сукин сын! Но ради чего?

– Его любовница тяжело больна. Скверна помогала бороться с последствиями болезни.

– Все зло в этом мире от женщин!

– Да? Но именно они подарили тебе Ирен и меня, – не удержался от колкости Богдан.

– Я же просил не упоминать это имя! – взвился отец. – Вы меня только разочаровываете! Думаешь, я не знаю, что ты эти дни вместо того, чтобы заниматься делами, предавался разврату? Если бы больше думал о деле, не упустил бы Савицкого и его шлюху.