– О, прошу, не напоминай об этом! – вспыхнув, пробормотала Эмма. – Я не могу слышать это даже от тебя, мне слишком стыдно. Я была безумна тогда, ты не должен обращать на это внимания.

– Мне не хочется причинять тебе боль или давить на тебя, Эмма, но я был бы глубоко тебе признателен, если бы ты прояснила ситуацию. Оставим пока Генри Грейвза и его отношение к тебе; я хочу понять, как относишься к нему ты! Ты прекрасно знаешь – а если не знаешь, то поверь мне на слово – что твое счастье является главной целью моей жизни, я планировал его и стремился к нему много лет. Теперь я хочу знать: ты хочешь порвать с Генри Грейвзом? Если так – просто скажи об этом, но сейчас. Это будет для меня серьезным ударом, потому что он – по многим причинам – тот человек, которого я бы очень хотел видеть мужем своей дочери, и если бы это зависело только от меня, он бы женился на тебе немедленно.

– Очень хорошо. Тогда позволь сказать, что все это чепуха!

Однако в этом вопросе твое желание – закон для меня, и если ты хочешь, то я завтра же закрою все свои дела по ипотеке, и мы с тобой уедем на год путешествовать – в Египет или куда ты пожелаешь. Иногда мне и самому кажется, что это было бы самым лучшим решением. Но выбирать не мне – тебе. Ты взрослая женщина и должна знать, чего ты хочешь. Итак, Эмма?

– Что ты подразумеваешь под закрытием дел по ипотеке, отец?

– О, Грейвзы должны нам около пятидесяти или шестидесяти тысяч фунтов, и это не инвестиция, только и всего. Но это не должно тебя беспокоить, Эмма, ограничимся твоими личными предпочтениями.

– Мне очень трудно так быстро принять решение, отец. Могу ли я дать ответ через несколько дней?

– Нет, Эмма, не можешь. Я больше не желаю разрываться между разными мнениями, я хочу знать, какую линию поведения я должен выбрать.

– Что ж, в таком случае, я полагаю, тебе не стоит сворачивать дела. Я сомневаюсь, что из этого что-то выйдет. Я ни в коем случае не уверена в том, что из этого получится что-то путное, но пока оставим вопрос открытым.

– Отвечая подобным образом, ты, вероятно, имеешь в виду – хотя я продолжаю считать, что все это чепуха – что нельзя игнорировать разговоры о Генри Грейвзе и Джоанне Хейст?

– Вот что я имею в виду, отец! Эти разговоры не имеют никакого отношения ко мне. Я не хочу знать, являются ли они правдой или ложью, во всяком случае, теперь, когда все кончено, и девушка уезжает. Я надеюсь, что выразилась достаточно ясно. Я понимаю, что по каким-то своим причинам ты очень хочешь, чтобы я вышла за Генри Грейвза, если у меня нет возражений. Я знаю, что и семья Генри желает того же, поскольку этот брак спас бы их от разорения. Чего желает сэр Генри, я не знаю, как не знаю толком и того, чего хочу я сама. Полагаю, что если бы я серьезно обдумала этот вопрос, и решение зависело только от меня, то мы с Генри Грейвзом более никогда не увиделись бы… и тем не менее, я оставляю вопрос открытым и отказываюсь говорить что-либо определенное. А теперь мне действительно пора переодеться.

«Пожалуй, нельзя сказать, чтобы я очень уж преуспел, как говорит Сэмюэл Рок! – думал мистер Левинджер, провожая Эмму взглядом. – О, Джоанна Хейст, ты должна ответить за это!»

Вздохнув, он тоже отправился переодеваться к ужину.

Два разговора, в которых Эмме пришлось принять сегодня участие, словно открыли ей глаза. Теперь она понимала смысл намеков Эллен и отца – намеков, которые до сих пор были ей непонятны. Ясно видела она теперь и причину странного и скованного поведения Генри по отношению к ней – при том, что он явно испытывал к ней симпатию. Несомненно, то, что он должен жениться на девушке, чтобы избавить семью от громадных долгов, заставляло его – как и любого мужчину в подобной ситуации – вести себя отчужденно и подозрительно, а то и неприязненно. Вот почему он был вынужден покинуть службу, вот по какой причине его семья желала «его присутствия дома» – и теперь единственное, что ждало его в жизни (он намекал на это со сдержанной горечью), это женитьба на богатой наследнице, на ней, на Эмме Левинджер.

Подобное откровение было унизительно, и хотя у Эммы, возможно, было чуть меньше гордости, чем у большинства женщин, чувствовала она себя ужасно. Она была глубоко привязана к Генри, сердце ее тянулось к нему с того самого момента, когда она впервые увидела его – по необъяснимой, но так часто случающейся прихоти Природы…

Тем не менее, узнав всю правду, она вполне серьезно говорила отцу, что рассталась бы с Генри, если бы решение зависело только от нее. Однако она не была одинока в этом деле, и именно это заставило ее взять время на раздумья. Для начала, следовало учесть мнение Генри и его интересы, поскольку по всему выходило, что в случае их разрыва он будет разорен. Однако, спасая его, не оскорбит ли она свою собственную гордость? Кроме того, она знала, что отец ее желает этого брака более всего на свете, что это едва ли не главная цель его жизни – пусть даже сейчас, в приступе раздражения он сам предложил покончить со всем этим. В чем крылась причина его заинтересованности, она не знала, не знала и того, почему он так рассердился, когда она примерила судьбу мисс Хейст на себя, предложив ему представить ее, Эмму, на месте Джоанны. Все это были те самые тайны, которые окружали их семью всю жизнь – и которые, казалось, в последнее время сгущаются над ними, словно тучи. После того, что Эмма сегодня увидела и услышала, ей начало казаться, что Джоанна Хейст – одна из них… Джоанна сказала, что отец Эммы всегда был добр к ней… Само по себе это не было особенно странным – Эмма знала, что отец бывает великодушен ко многим людям – однако странность состояла в том, что всего несколько недель назад он фактически отрицал, что вообще знаком с Джоанной Хейст… Возможно, на самом деле он знал о ней больше, чем хотел показать… даже кто она такая и из какой семьи…

Теперь Эмме казалось, что предчувствие ее сбывается, и Джоанна Хейст играет некую неясную и загадочную роль в романе или авантюрной драме, где Эмма – главное, хоть и совершенно невинное действующее лицо. Ведь по сути Джоанна дала ей понять, что влюблена в Генри – и все же буквально умоляла ее выйти за него. Но почему? Почему она желала, чтобы другая женщина стала женой человека, которого она, Джоанна, любит? Это было странно, это было непонятно, это было унизительно для ее гордости – как и вообще все, связанное с этой историей. Эмма чувствовала себя вовлеченной в водоворот страстей, мотивов и интересов, о которых могла только догадываться. Причины происходящего были темны – и она жаждала, о, как сильно жаждала убежать от них, спрятаться, обрести свободу и чистоту помыслов, узнать честную и чистую любовь… Но сможет ли она осуществить этот побег? Может ли она надеяться однажды стать желанной супругой человека, которого полюбила слишком рано? Увы, Эмма сомневалась в этом.

И все же, какова бы ни была причина ее сомнений, она не могла принять однозначное решение и порвать с Генри – ни ради него, ни ради себя…

Через два дня после визита к мистеру Левинджеру Джоанна начала готовиться к отъезду, так как собралась покинуть Брэдмут следующим утром на десятичасовом поезде. Прежде всего, после долгих раздумий она написала записку Генри: