Об этом и размышлял Вадим, входя в больницу. Ему выдали белый халат, заставили переобуться. У палаты по требованию медсестры он отключил сотовый.

Дронов лежал под капельницей — такой огромный и такой беспомощный.

— Аристарх Иванович…

Силач тяжело открыл глаза, присмотрелся, узнав Вадима, улыбнулся:

— Здравствуйте, доктор.

Арсеньев и впрямь походил в этом халате на врача. Улыбнулся и Вадим:

— Добрый день, пациент. Как себя чувствуете?

Одна могучая рука была у Дронова на перевязи, пальцами другой он сжал кулак, выставил вверх большой палец.

— Ну и слава богу, — облегченно вздохнул Вадим.

— Подставь стул и сядь, — тихо сказал Дронов.

Вадим выполнял его указание.

— Кто она? — едва он сел, спросил старый атлет.

Вадим покачал головой:

— Долгий разговор…

— А у меня времени, как ты успел заметить, вагон и маленькая тележка.

Вадим утвердительно кивал.

— А силы слушать у вас есть? — спросил он.

— Ты же мне не гири предлагаешь таскать, верно?

— Верно, — согласился Вадим.

— Тогда говори.

И Вадим, немного сбивчиво, но стал говорить. Вкратце он рассказал обо всем — и о путешествиях в другую жизнь, и о мальчике Иване из далекого Ермаковска, и о замке Волчье логово в северном краю, и о врагах, что идут по следу, в том числе о ведьме Матильде…

Дронов слушал его с мрачным выражением лица. А когда Вадим договорил, поднял на него глаза:

— А еще меня с рассказами о другом мире чудаком считают! Мой Хазарский полуостров твоим путешествиям и в подметки не годится!

Вадим усмехнулся:

— Странная история, верно. — Он посмотрел в глаза силача. — Только пусть та ее часть, ну, постельная, с Долли, останется между нами, хорошо? Не хочу, чтобы Остберг и остальные узнали об этом…

— Ладно, развратник, — нашел в себе силы усмехнуться Дронов. — Идет. Ты мне лучше скажи другое…

— Да?

— Они не остановятся?

Вадим отрицательно покачал головой:

— Уверен в этом.

— Дай мне руку, — сказал Дронов.

Арсеньев взял его правую лапищу. Дронов сжал его руку, и Вадим поморщился.

— Я постараюсь выздоравливать скорее.

Вадим возвращался в гостиницу. Он не жалел, что рассказал Дронову обо всем. У него было предчувствие, что Аристарх Иванович все понял правильно и поверил ему.

В гостинице Вадим обнаружил только Пашу. Она была бледна, растеряна, напугана.

— А где Остберг, Катарина? — спросил Вадим.

— Случилось что-то очень плохое, — сказала Паша. — Это как-то связано с двумя женщинами, которых я видела на экране компьютера Константина Остберга.

— Что за женщины? — нахмурился Вадим.

— Я запомнила их лица. Первая — широкоскулая, волевая, с короткой стрижкой белых волос. Вторая — худенькая, точно больная. Кажется, они какие-то преступницы. — Паша кивнула. — Эту, светловолосую, я уже видела раньше. Очень давно! Видела мельком, неясно, как мираж… Так вот, вначале уехал князь с Владовичем, а за ним и наша смелая девочка с Андрэосом. — Паша покачала головой. — Я бы не смогла остановить Катю. — Она указала ему на стол. — Вот письмо — оно для вас.

Вадим развернул сложенный вдвое листок писчей бумаги.

«Милый Вадим! — так начиналось оно. — Только ты уехал, нам позвонили из Драгова, из нашего замка. Один из охранников, может быть, ты его помнишь, Никас, еще тот повеса, привез в наш дом любовницу. Камеры засняли ее лицо. Портрет переправили нам. Отец узнал ее — это та самая террористка, Анна Ортман. Кошмар Интерпола. И это ее копия на стене в замке Волчье логово. Отец позвонил Горовецу — тот пообещал что-то предпринять. Папа только что уехал в аэропорт. Мы звонили тебе, но ты не взял трубку…»

— Я отключал телефон, когда был в палате у Дронова, — бросил Вадим. — А включить забыл…

«У меня плохое предчувствие, — продолжалось письмо Катарины. — Теперь они знают, кто мы, и затеяли что-то ужасное. Я последовала за отцом, хотя он не знает об этом. Не стала предупреждать его. Но сейчас я должна быть рядом с ним!

Любящая тебя Катарина».

Вадим посмотрел на Пашу. Та была бледна и не произносила ни слова.

— Паша, что все это значит? — с надеждой окликнул ее Вадим. — Может быть, вы знаете?..

Она подняла на него глаза, но только пугающая тревога была в них.

— Не знаю, — тихо проговорила девушка. — Ничего не знаю.

Вадим вышел на балкон. И вновь картина пылающего Константинополя встала у него перед глазами. Испокон веку одни люди убивают других из-за золота. Но куда более страшен убийца, которому нет дела до богатства!

Такого остановит только смерть.

В том константинопольском аду был лишь один рыцарь среди всего европейского воинства, которому не было дела ни до золота и алмазов, ни до земель, за которые, уже очень скоро, создав свою империю, латиняне и венецианцы начнут резню между собой. Этим чудовищем и был слуга врага рода человеческого — герцог Вествольф.

Но что он задумал на этот раз — сегодня, сейчас? В эти дни и часы? Он и его ведьма?

Что?

…Дерик очнулся. Сердце бешено колотилось. Ему в грудь все еще упирались копья греков. Он отступал через трупы, а остатки крестоносцев прикрывали его. Лицо молодого воина, с которым они только что бились насмерть, не отпускало. «Я все равно отыщу его! — выкрикнул он, герцог Вествольф. — Возьму! А еще — я убью тебя!» — «Буду ждать!» — ответил ему воин.

— Каролайн, мы еще увидимся с ним? — спросил Дерик. — Каролайн!

— С кем, милый?

Она все еще держала горячие ладони на его висках.

— С молодым греком — знатным воином? Он и старик сопровождают Дионисия.

Каролайн вспомнила недавнее свидание с писателем Арсеньевым, улыбнулась самой себе.

— О, да, вы еще увидитесь!

— Но когда?

— Нескоро, но тебе понравится эта встреча, даю слово!

— Я… убью его?

Каролайн склонилась и поцеловала Дерика в темя. Ее руки легли ему на плечи. Она нежно дунула юному любовнику в ухо:

— Даже не сомневайся в этом.

Мисс Блэк обошла кресло. Всего сутки назад они с Робертом воспользовались паспортами на чужие имена — подложные документы дожидались их в камере хранения, и вылетели из России на самолете в Скандинавию.

Несколько часов, и они в Гульденштерне. Еще час, и Каролайн Блэк была в замке своего хозяина.