Начинается новая песня. Музыка все громче и громче. Толпа неистовствует. Этьен выкрикивает слова песни вместе с остальными. Я не знаю слов, и, хотя вроде бы учила французский, расслышать что-либо в таком оре просто невозможно, ясно одно, эта группа НАМНОГО ЛУЧШЕ «Грошовых ужасов». ХА!

Мы танцуем до тех пор, пока нас держат ноги. А потом у нас перехватывает дыхание. Одежда пропитана потом, и мы едва можем стоять. Этьен ведет меня к барной стойке, и я держусь за него как за последнюю опору. Он плюхается рядом со мной. Мы смеемся. Я плачу. От смеха.

Странная девушка что-то кричит нам по-французски.

– Пардон? – Этьен разворачивается, и его глаза округляются от ужаса.

У девушки блестящие волосы и каменное лицо. Она продолжает орать, и мне даже удается различить несколько ругательств. Этьен отвечает ей по-французски, и по его позе и голосу я понимаю, что он оправдывается. Девушка снова орет, затем криво усмехается и уходит, с трудом пробиваясь сквозь пульсирующую людскую массу.

– Что это с ней? – спрашиваю я.

– Дерьмо. Дерьмо.

– Кто она такая? Что случилось?

Я поднимаю волосы, чтобы проветрить шею. Мне жарко. Здесь невыносимо жарко.

Этьен в панике хлопает по карманам:

– Фак! Где мой телефон?

Я достаю сумочку и протягиваю ему свой мобильный.

– БЕРИ МОЙ! – громко кричу я.

Этьен качает головой:

– Я не могу позвонить с твоего. Она поймет. Она, черт возьми, все поймет.

Он в отчаянии проводит руками по волосам и, прежде чем до меня успевает дойти, уже бежит к выходу. Я за ним. Мы вырываемся из клуба в холодную ночь.

Падают снежинки. Не могу поверить. В Париже никогда не бывает снега! И вдруг он пошел на мой день рождения! Я высовываю язык, но ничего не чувствую. Приходится высунуть сильнее. Этьен судорожно ищет телефон. Наконец он находит его в кармане куртки. Он кому-то звонит, но трубку, похоже, не берут. Этьен кричит и засовывает телефон обратно в карман.

Я отпрыгиваю назад:

– Что происходит?

– Что происходит? Что происходит? Я расскажу тебе, что происходит. Знаешь, кто та девушка, которая хотела меня убить? Это соседка Элли по комнате. Она видела, как мы танцуем, позвонила Элли и все ей рассказала.

– И что? Мы просто танцевали. Что в этом такого?

– Что такого? Элли бесится из-за тебя, вот что такое! Она ненавидит, когда мы вместе проводим время, а теперь будет думать, что между нами что-то есть…

– Она ненавидит меня? – Я смущена. Что я ей сделала? Да я ее месяцами не видела.

Этьен снова кричит и пинает стену, а потом воет от боли.

– ФАК!

– Успокойся! Боже, Этьен, да что с тобой?

Парень качает головой, лицо его становится каменным.

– Все не должно было закончиться так. – Он проводит рукой по волосам.

Что именно не должно было так закончиться? Он про меня или про нее?

– Все уже давно к этому шло…

О боже. Неужели они расстаются?

– Но я просто еще не готов, – заканчивает он.

Сердце сковывает лед. Отшей его. Серьезно. ОТШЕЙ.

ЕГО.

– Почему нет, Сент-Клэр? Почему ты не готов?

Он поднимает глаза, когда я называю его по фамилии. Сент-Клэр, а не Этьен. Ему больно, но мне наплевать. Он снова Сент-Клэр. Флиртующий, дружелюбный со всеми Сент-Клэр. Я НЕНАВИЖУ его. Прежде чем он успевает ответить, я ухожу. Больше не могу на него смотреть. Какой же я была глупой. Просто идиотка.

Это как с Тофом, одно и то же.

Сент-Клэр зовет меня, но я иду дальше. Шаг за шагом. Я так сильно сосредотачиваюсь на ходьбе, что врезаюсь в фонарь. Матерюсь и пинаю его. Снова, и снова, и снова, пока Сент-Клэр меня не оттаскивает. Я дрыгаю ногами и кричу. Я так устала, я просто хочу ДОМОЙ.

– Анна. Анна!

– Что происходит? – спрашивает кто-то.

К нам подходят Мередит, Рашми и Джош. Когда они успели здесь оказаться? Как давно они на нас смотрят?

– Все в порядке, – говорит Сент-Клэр. – Она просто слегка напилась…

– Я НЕ ПЬЯНАЯ.

– Анна, ты напилась, и я напился, произошло недоразумение. Давай просто вернемся домой.

– Я не хочу возвращаться домой вместе с тобой!

– Какой бес, черт возьми, в тебя вселился?

– Какой бес вселился в меня? И у тебя еще хватает наглости спрашивать. – Я подхожу к Рашми. Она внимательно смотрит на меня и потрясенно поворачивается к Джошу. – Просто скажи мне одну вещь, Сент-Клэр. Я хочу знать одну-единственную вещь.

Он смотрит на меня. Разъяренный. Смущенный.

Я выдерживаю паузу, чтобы собраться с силами.

– Почему ты до сих пор с ней?

Тишина.

– Отлично. Не отвечай. Но знаешь что? Не зови меня больше никогда. Между нами все кончено. Бонне ньют.

Я уже ухожу, когда Сент-Клэр отвечает:

– Потому что я не хочу быть один. – Его голос эхом разносится в ночи.

Я поворачиваюсь к нему в последний раз:

– А ты и не был один, кретин.

– Ух ты, Анна. Ты прямо наклюкалась до чертиков.

Я накрываюсь одеялом с головой. Мы говорим с Рашми по телефону, и у меня до смерти болит голова.

– Сколько вы с Сент-Клэром вчера выпили?

Этьен. Что вчера случилось? Я помню клуб. Помню музыку. И… мы танцевали? Кажется, танцевали… и да, какая-то девица на нас орала, и мы вышли на улицу, и… о нет.

Нет, нет, нет.

Я резко сажусь, и – твою мать! – голову пронзает боль. Я закрываю глаза и медленно-медленно опускаюсь на кровать.

– Вы чуть не занялись сексом прямо на танцполе.

Да ну?

Я открываю глаза и мгновенно жалею об этом.

– Кажется, я простыла, – хриплю я.

Хочется пить. В горле пересохло. Отвратительно. Я словно облизала подстилку из клетки Капитана Джека.

– Обычное похмелье, – усмехается Рашми. – Выпей немного воды. Но не слишком много, иначе тебя опять вырвет.

– Опять?

– Загляни в раковину.

Я шепчу:

– Лучше не надо.

– Мы с Джошем фактически дотащили тебя до дома. Скажи нам спасибо.

– Спасибо. – Я сейчас не в настроении болтать с Рашми. – А Этьен в порядке?

– Я его не видела. Он вчера пошел к Элли.