Я подняла глаза. Уставилась сначала ему в лицо, потом взглянула на рот. Подняла руку, медленно вытянула и прижала кусочек ягоды к его губам.

В глазах у него мелькнуло изумление.

– Что это значит? – прошептала я.

Раздвинув губы, он взял клубнику зубами. Сглотнул, глядя на меня полуприкрытыми глазами.

– Если бы ты была payashē, это значило бы, что ты приглашаешь меня к себе в постель, – прищуренным взглядом он оценивал мою реакцию. – Но ты не payashē.

Где-то глубоко внутри меня возникла вибрация, распространяя дрожь по всему телу. Дрожь бежала по рукам и ногам, скручивая пальцы. Дрожащей рукой я выбрала еще одну клубнику и откусила. Из уголка рта у меня медленно скатывалась капля сладкого сока.

Он задержал на мне взгляд, напряженный, вопрошающий. А за слабым светом красных глаз притаился огонь, как у хищника.

– Да, я не payashē, – тихо согласилась я.

Дрожь моих рук стала более заметной, когда я снова протянула руку с клубникой к нему, остановив ее между нами. Предложение. Не выбор, но приглашение.

Он немного подвинулся вперед. Его пальцы коснулись моего запястья, затем обвились вокруг него, удерживая мою руку. Губы сомкнулись, скрыв клубнику и мои пальцы.

Ягоду он проглотил, и теперь я чувствовала тепло его губ и… как его язык скользит по моим пальцам.

Сердце у меня едва билось, и легкие заныли от нехватки воздуха.

– Я думала, – пробормотала я, задыхаясь, – что тебе не нравятся люди… на вкус.

Он вынул мои пальцы изо рта.

– Ваша кровь, vayanin. Мне не нравится вкус вашей крови. А твоя кожа…

Он прижался губами к моему запястью и провел языком по небольшим бугоркам сухожилий и вен. Его пальцы скользнули вверх по внутренней стороне моей руки, по мягкой коже, которой он когда-то восхищался, и по шрамам, оставшимся с того дня, когда мы заключили контракт о взаимном выживании.

Он взял меня за локоть и потянул к себе. Мягко. Нежно. Приглашение, а не требование.

Я придвинулась немного ближе к нему. Совсем чуть-чуть.

Его рука скользнула к рукаву моей футболки. Он легко поводил большим пальцем по ткани, остановился, затем провел пальцами от моего плеча к шее. Когда-то он так же тщательно исследовал мельчайшие детали моей человеческой руки, теперь он касался шеи, ощупывал ключицу, горло, мягкую нижнюю часть моего подбородка.

– Ты краснеешь, – пробормотал он. – О чем ты думаешь?

Жаром у меня пылали не только щеки. Внутри тоже все горело. Я зажмурилась.

– Я думаю…

Правду. Говори правду. Я не могла больше лгать. Да и не хотела.

– Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне.

– Hnn.

Его теплые руки легли мне на шею, большие пальцы прикоснулись к скулам. А затем я ощутила тепло его дыхания у себя на горле и затрепетала.

Вздрогнув от удивления, я прижалась спиной к дивану.

Его губы коснулись ямочки у меня между ключицами.

Я дрожала, впиваясь пятками в пол, но не двигалась. Не паниковала. Не отталкивала его. Не открыла глаза.

Его горячие губы скользили по моей коже, поднимаясь вверх по шее. Внезапно я почувствовала прикосновение его острых зубов, по мне побежали мурашки, и я перестала дышать.

– Тебе нравится? – его голос вибрировал на коже, губы прижимались к быстро пульсирующей вене.

– Я… я… – резко выдохнув, я распахнула глаза, но увидела только потолок, потому что слишком сильно запрокинула голову. – Да, нравится.

Язык скользнул по вене, и я задрожала.

Губы его шевелились. Он нежно покусывал меня. Еще раз коснулся острыми зубами моей кожи, и я запрокинула голову еще сильнее. Он уткнулся носом мне под подбородок, вдохнул, затем прижался ртом. Дразняще касался зубами скул и подбородка. Дыхание у меня сбилось.

– О чем ты думаешь, vayanin?

– Я… я хочу…

Нет, я не смогу произнести это вслух. Меня охватила моя вечная застенчивость, заставив замолчать. Румянец снова залил мне щеки, и я начала вжиматься в диван, стараясь отстраниться от него.

Он склонился надо мной, наклонив голову, и изучал мое покрасневшее лицо.

– Ты помнишь, vayanin, что ты обещала мне рассказать о своих тайных мыслях?

В Атриуме Арканы. Он рассказал мне, что для него значит «защищать», и я пообещала поделиться чем-то взамен.

– Д-да… помню, – тяжело сглотнула я.

Его лицо склонилось надо мной, губы нашли ухо, и от его хриплого голоса меня пронзила дрожь.

– Скажи мне, что ты хочешь… твое тайное желание, которое ты так долго скрывала.

Широко распахнув глаза, я уставилась в потолок. Сердце колотилось. В животе порхали бабочки. А я изо всех сил вцепилась в диванные подушки.

– Я хочу… – голова у меня закружилась от слишком большого количества одновременных мыслей, от неуверенности и тоски, от страха и желания. – Я хочу, чтобы ты…

– Hnn, – пробормотал он.

Дыхание у меня перехватило, а глаза распахнулись еще шире. Его нос скользнул по щеке, и мои ногти заскребли по ткани подушки. Я напомнила себе, что надо дышать, но легкие отказывались меня слушать.

Мягкое тепло его дыхания коснулось уголка моего рта.

Я еще больше вдавилась в диван, ударившись головой о подушки.

Движение было рефлекторным: часть меня все еще продолжала убегать от него.

Его руки коснулись моей талии, затем проникли под спину и заскользили вверх, к затылку, который удобно лег в них, как в колыбель. Он будто запеленал меня. Держал меня крепко-крепко. Я наконец отпустила диван и положила руки ему на плечи, вцепившись пальцами в твердые мышцы, ощущая их силу и мощь, и пульс у меня опять участился.

Его губы снова коснулись уголка моего рта, и я ощутила теплое дыхание на коже и прикосновение горячего языка, пробовавшего на вкус остатки сладкого сока клубники. Затем я почувствовала его губы, прижавшиеся к моей нижней губе. Я втянула воздух и задержала дыхание.

Еще одно прикосновение его губ к моим – еще одно испытание. Сердце у меня трепыхалось. Закружилась голова. Я перестала отстраняться от его рук. Наши носы соприкоснулись, и на мгновение мы замерли в нерешительности.

Он провел своими губами по моим, осторожно и нежно, а затем поцеловал меня. Горячо, мягко, яростно. Его губы жадно шевелились, исследуя каждый изгиб моего рта. Он провел языком по моей верхней губе, а затем слегка прикусил нижнюю. Я ощутила давление его острых клыков и ахнула от удивления. Внутри у меня все плавилось и плыло обжигающей лавой, дыхание было слишком быстрым.

Из груди у него вырвался рык. Он снова прикусил мою нижнюю губу, немного сильнее, чем в первый раз, и этот слабый укус вызвал новую волну жара, которая пронзила меня насквозь. Я снова вздохнула, и рот у меня приоткрылся. И мы