— Может, лучше разместить Милису в резиденции, — предложила Джин, устанавливая на штатив бутылку с физраствором. — Туда русскому полковнику и его людям не так легко попасть, как в госпиталь. Прошу прощения, господин генерал, надо немного приподняться, — она наклонилась, взяв Шауката за плечо.

— Я помогу, — громко сказала Бушра, с готовностью поддерживая мужа. В ее порыве, прикосновении Джин заметила глубокую нежность, которую трудно скрыть. Все это только еще раз подтверждало любовь Бушры к мужу и опровергало ее рассуждения об исключительно дружеских отношениях и политическом союзе. — Мне кажется, вы правы, — продолжала Бушра, пока Джин прогоняла раствор по трубке и закрепляла трубку в катетере. — Резиденция охраняется верными нам людьми. Вход туда возможен только с моего личного разрешения или позволения Асефа. Я позвоню Милюку и прикажу им ехать туда, — добавила Бушра, беря телефон. — Как ты считаешь? — поинтересовалась она у мужа.

— Лучшее решение, — согласился он. — Молодой Логинов — человек опасный, — добавил мужчина через минуту, наблюдая, как Бушра, отойдя к окну, разговаривает со своим помощником. Очень противоречивый и крайне избалованный персонаж. Он привык к вседозволенности. Интересы у него низкие, хотя Логинов хорошо образован и имеет большой опыт работы. Какая-то гнилая природа прорывается в его нездоровом интересе к женщинам, да и к мужчинам.

— Вот как, — удивленно произнесла Джин.

— По мусульманским понятиям, мужеложство — смертный грех, и по христианским, насколько я понимаю, тоже. Логинов носит большой нательный крест, золотой, с камнями, но скорее для вида. Вера явно не останавливает его от злодеяний. Логинов не хочет кому-либо подчиняться, он не терпит компромиссов и привык к безнаказанности. Эта женщина сразу зацепила Логинова, — сказал Шаукат, повернул голову и посмотрел, как Джин поворачивает колесико капельницы, устанавливая скорость. — Он почему-то сам выбрал ее, хотя было видно, она ему не нравится. Видно, она вызывала у него злость, ему хотелось издеваться над ней, мучить. Она выглядела как-то тоньше остальных, беззащитней, стеснялась исполнять роль, которая ей выпала. Она не производила впечатления проститутки. Более того, как я потом узнал, ее привезли к Мустафе обманом. Женщине обещали совсем другую работу в Ливии, но как только она приехала, посадили в подвал, отобрали все документы, а потом перепродали Мустафе. Кланы, занимающиеся работорговлей, имели большую власть при Каддафи в Ливии и снабжали рабынями все прилегающие страны. У нас тоже есть такие люди. Они группируются вокруг Махера, и все попытки покончить с ними ни к чему не приводят. Слишком много важных людей погрязло в подпольном бизнесе, на всех уровнях, начиная с того же Махера. Они тормозят, сводят на нет любое продуктивное решение. Скольких арестовывали, но потом приходилось всех отпускать, так как вступались те, от кого зависят экономика и безопасность страны. Логинов также участвует в работорговом бизнесе, имеет свою долю. Он же потомственный чекист! Чекисты — люди без принципов. Логинов знает, как зарабатывать на «грязной» деятельности, горестях и несчастьях людей. У русских работорговцев тоже имеются немалые деньги, пускай Россия куда более значительная страна, чем Сирия. Например, член Совета Безопасности ООН. Преступность в России поднялась на самые верхи и тщательно охраняет источники своих баснословных доходов. Вам ли не знать этого? — спросил сириец, взглянув на Джин. Она кивнула, вздохнув, ведь возразить, по сути, было нечего. — Я старался удержать его, — продолжал Шаукат через минуту. — Мне приходилось видеть много жестокостей, я и сам применял пытки к своим противникам, но когда так беспощадно издеваются над совершенно беспомощным существом, смотреть больно даже мне. Логинов не пытался получить от женщины какую-то ласку, для чего ее и привели. Он сразу приказал сорвать с женщины одежду, связать руки, заткнуть рот салфеткой. У изуверов это не получилось, и тогда они заклеили его пластырем и повели жертву в ванную. Люди Мустафы все покорно сделали. Им платят за страшную работу. Женщину усадили в ванну. Борис тоже разделся донага и поливал ее кипятком, получая от процесса еще большое возбуждение. Смотреть на подобное просто невыносимо, но и противостоять трудно. Я не предполагал такой трусости в Логинове, но он поторопится рассказать обо всем жене Башара Асме, а через нее довести информацию до президента, представив меня главным виновником. Я не сразу разгадал провокацию, а когда сообразил и вызвал свою охрану, было слишком поздно. Женщина сильно пострадала, — признался мужчина.

— С другой стороны, охрана фактически спасла жизнь женщине, не позволив Логинову замучить ее до смерти, — добавила Бушра, подходя. — Я позвонила Милюку, — сообщила она, — они отвезут Милису в резиденцию. Я приказала оборудовать там палату для нее, привезти медикаменты и все необходимое оборудование.

— Спасибо, госпожа. Не помешает, ведь я толком даже не знаю, какое у нее давление, не говоря уже о более существенных вещах. Все на глазок, — улыбнулась Джин.

— У вас на глазок, Зоя, получается лучше, чем у других с самой новейшей аппаратурой, — пошутил Шаукат. — У Бориса есть какие-то фотографии, — задумчиво произнес сириец, повернувшись к жене и взяв ее за руку. — Когда он бросил свой пиджак, они рассыпались по полу. Позже я их бережно собрал. Там изображена какая-то женщина, похожая на ту, как вы говорите, Милиса? — Шаукат сдвинул брови, вспоминая. — Да, совершенно точно. Женщины похожи как две капли воды. Довольно молодая, но фотографии явно не современные. Во всяком случае, сделали их не вчера и не год назад. Возможно, это его бывшая жена, которую Логинов ненавидит, возможно, даже мать, такое тоже случается.

— Или просто женщина, которая отказала Логинову, а он не может пережить подобное, — добавила Бушра.

— Вполне допустимо, — согласился Асеф. — Я не стал спрашивать. Мне было противно с ним разговаривать, но, издеваясь над Милисой, Логинов явно мстил той женщине. Для меня его поведение совершенно непростительно. Аль-Мас, мой адъютант и свидетель произошедшего, назвал поступок Бориса восточным. Впрочем, не нашим, не арабским. У нас мужчина ни при каких обстоятельствах не станет проявлять такую жестокость к женщине или ребенку. Это вовсе не в нашей традиции. Арабские мужчины с детства приучены почитать мать и жену, они уважают их, а проститутки, даже имеющие иную веру, могут позволить с ними многое, но жестокость исключается. Арабские мужчины высоко ценят себя. Зачем им сводить счеты с женщиной, пусть даже проституткой? В русских, как мне кажется, много от степных кочевников. Их безмерная жестокость и ярость испортили русскую кровь. Во всяком случае, так считает аль-Мас, и, вероятно, он совершенно прав. Что вы думаете о своих соотечественниках, Зоя? Я правильно их понимаю? — неожиданно спросил Шаукат.

— Возможно. Я от них уехала куда глаза глядят, по сути, — ответила Джин и наклонилась сделать укол генералу. — Россия — страна противоречий и контрастов, причем заметных, — вздохнула молодая женщина. — Там почетно принадлежать к власть имущим и пользоваться всеми привилегиями. Отсутствие справедливого суда для таких лиц — одно из них. Целые поколения таких вот логиновых выросли в полной нравственной распущенности, не зная никаких ограничений, благодаря положению своих папочек, не зная Бога, ведь атеизм долго оставался главной религией Советского государства. Сложились соответствующие ценности. Если ты принадлежишь к элите, можно все, и ты ни за что не отвечаешь. Коллективная ответственность всегда поощряет индивидуальную распущенность. В России хорошо быть сильным и богатым и очень плохо быть слабым и униженным. Таким людям вовсе не приходится рассчитывать на помощь. Русские богачи никогда не слышали о благотворительности. Они привыкли лишь набивать собственные карманы, хотя те уже давно лопаются. Ни копейки бедному и обиженному. Пусть дохнут. Я сама, господин генерал, принадлежу к когда-то униженным и раздавленным. Не имея надежды на помощь, я уехала. Что я могу сказать о своей родине? — молодая женщина задумалась. — Всем родившимся там она почему-то представляется доброй и прекрасной, как мать, а на самом деле зла и нетерпима к нам, как самая злая мачеха. Не знаю, быть может, дело в психологии. Ребенку трудно поверить в отсутствие любви от матери, но такое случается, хоть и противоречит инстинкту. Иногда, даже вырастая, человек продолжает заблуждаться, не понимает этого до самой смерти. Видимо, мы, русские, страдаем вечным инфантилизмом. Наша Родина давно нас не любит, а мы этого не понимаем. Мы ее идеализируем и потом страдаем. Почему она нас не любит — совсем другой вопрос, — произнесла Джин, бросая в пакет использованный шприц и опуская маску. — Наверное, в прошлом мы сами ее недостаточно любили, поэтому не сохранили от поругания. Где-то струсили, где-то смирились, где-то ленились, а где-то заела зависть к соседу. Мы позволили изнасиловать страну, и не один раз. Лишь немногие изъявили готовность положить жизнь на ее защиту. Остальные все больше по норкам отсиживались. Считали, пронесет, меня не касается. Чего теперь мы от нее ждем? Наша прекрасная, добрая матушка превратилась в озлобленную старуху. Таких внучат, как этот Логинов, воспитала она нам, передавая всю ненависть, которую испытывала сама. Я не знаю. Я уехала, не найдя ответа на важнейший вопрос. Может, его найдет кто-нибудь другой, — добавила Джин. Она подошла к столу перед окном, где лежали лекарства.