8 февраля состоялось собрание Верховного Совета для заслушания проекта законов преобразованной Шотландской Директории. После обсуждения проект был утвержден и подписан, а затем постановлено: законы дать переписать и за подписанием всех членов совета и приложением печати передать Директории для исполнения.

Утвержденные[329] законы ставили шотландскую Директорию в полную зависимость от Верховного Совета Капитула Феникса. «Она подчинена учрежденному при Капитуле Феникса на Востоке Спб. Верховному Совету, от коего во всех случаях получает разрешение и предписания, исполняя их в точности, без всякого относительства и отдавая ему отчет во всем своем управлении».

В 81 параграфе заключены все законоположения, до мельчайших подробностей вырисовывающие устроение Директории, главная цель коей «блюсти» и «распространять» истинное шотландское масонство древней системы, «ограждать братьев от влияния вредных систем», «охранять от бедствий и гибели». В первоначальной редакции законов Директория именуется «правительницей и хранительницей конституции древней, называемой шведской, системы». «Шотландская Директория есть начальство, управлению коего подчинены все составленные из шотландских братьев» ложи св. Андрея Провинциального союза, и она имеет власть и право с утверждения Верховного Совета «остановить и даже вовсе закрыть» работы в подведомственных ей ложах «непокорных или неблагонадежных».

Работы Директории происходить должны в особой комнате, все убранство коей составляет длинный стол, крытый красным сукном с вышитым на нем зеленым крестом св. Андрея; на столе св. Библия и секира. Ни приемных, ни поучительных лож Директория не держит, ибо единственный ее «предмет» — все то, что относится к благоустройству подчиненных ей лож св. Андрея, однако каждое собрание ее начинается и кончается молитвой[330]. Невзирая на старание Капитуля-ров, «высокие степени», как прозывали Провинциальный союз правители Астреи, все не могли оправиться после распада союза и отступления столь многих видных членов.

Чем же объясняется преуспеяние Астреи? Главным образом, обнародованием законов, до мельчайших подробностей определявших пределы масонской верховной власти, вводивших строго организованное масонское судопроизводство и общий распорядок. Астрея сразу же вошла в моду, организация ее почиталась образцовой, и многие братья в успешном развитии вновь созданного союза видели доказательство превосходства выборного, ответственного правления над иерархическим, неограниченным, самовластным. Правительство выражало союзу свое благорасположение; вновь создавшимся ложам Государь не препятствовал именоваться в его честь, и в торжественных собраниях говорилось о поддержке Ордена Императором Александром I. Когда же в союзе Астреи для братьев высоких степеней был организован особый ритуальный Капитул, ведавший их делами и даже выдававший грамоты и акты ложам для работы в высоких степенях, союз быстро стал пополняться членами из Провинциального союза, которых тяготила его железная дисциплина. Стало вскоре замечаться охлаждение к своему союзу самого Великого Префекта А. А. Жеребцова, и весной Капитул Феникса постигло новое испытание: Капиту-ляры осведомились о разрешении, данном Жеребцовым на переход ложи Северных Друзей в Астрею.

В руках Капитуляров была копия с письма Жеребцова, и им предстояло решить почти столь же трудный вопрос, как при уходе Вебера: продолжать ли считать Жеребцова членом Капитула? Решение состоялось лишь поздней осенью, 7 октября, в Верховном Совете, а объявлено в заседании Капитула 17 декабря. Постановлено было не считать Жеребцова впредь ни членом Совета, ни Великим Префектом и поставить его о том в известность письмом, приличным высокому званию его и заслугам пред Орденом. В этом же заседании возглашен новый Великий Префект гр. М.Ю. Виельгорский.

Письмом к Жеребцову не спешили; оно отослано было лишь в январе 1819 г., но преисполнено учтивств: на отошедшего от союза призывалась не кара праведного неба, а благословение Всевысочайшего Архитектора.

Капитул Феникса, однако, был тверд; неустанно работая по насаждению масонства, он неизменно следовал намеченной цели, и Ка-питулярам вменялось в обязанность не только следить за преуспеянием лож, но давать им желанное направление. Так, А.П. Римскому-Корсакову[331] поручено было развить одесскую ложу Эвксинского Понта, и он, преуспев, прислал отчет 27 сентября 1818 г., писанный на возвратном пути, в Москве, начинавшийся так: «Высокопросвещенный Верховный Совет союза Великой Провинциальной ложи, от члена брата А.П. Римского-Корсакова. Преданность и любовь! Когда в начале текущего года в бытность мою на Востоке Спб., в заседании Верховного Совета рассуждаемо было о мерах для благосостояния одесской ложи Эвксинского Понта, то вменено мне было в обязанность дать такое, с Божиею помощью, направление тамошним членам, чтобы со временем открыть там можно было шотландскую ложу. Благодарение Великому Строителю Вселенной, сему важному делу положено основание».

Прилагая просьбу о разрешении на открытие ложи св. Андрея от членов одесской ложи, он просит не замедлить ответом, дабы не расхолодить братьев. Винясь в том, что самолично ввел некоторые дополнения к актам, «сообразуясь с состоянием духа» членов ложи, он просит утвердить изменения, ибо братья «столь чувствуют себя довольными, что всякая перемена может показаться им неприятною». 7 октября письмо уже было заслушано в Капитуле, разрешено желаемое наименование «Трех царств природы» и делу дан дальнейший ход. О распространении шотландских лож особенно прилагалось старание, ибо в них готовились будущие бойцы и насадители идей союза.

В ложах св. Андрея прививались братьям «высокие порывы», воспитывались мыслители-мистики.

Творения известных мистиков были духовной пищей шотландских лож: Иоанн Арндт, Яков Бем, Жанна Мария де ла Мот Гион, Генрих Юнг Штиллинг, Карл Эккартсгаузен и др. старательно изучались.

Переводчики и издатели многих мистических книг Александра Федоровича Лабзина особенно чтили. В шотландских ложах и в Капитуле, брат высоких посвящений, правящий независимой ложей, не числившийся членом союза, Лабзин мог посещать все ложи, «когда заблагорассудит», ибо «всем известен по отличным своим талантам и в особенности по трудам издания» в истинном духе свободных Каменщиков[332].

В 1819 г. Великий Префект Капитула гр. Виельгорский был озабочен все явственнее выступавшим неблагорасположением к работам Каменщическим — и правительства, и части общества. «Все состояния ненавидят и гонят масонов», — повторяет он не раз и призывает братьев к величайшей осторожности в обхождении с непосвященными, вящей осторожности еще в приемах новых членов в ложи. Пусть круг будет мал, но крепок — вот его мнение и мнение всех Капитуляров, ибо в переходное время большое число не крепких духом братьев всегда бывало во вред. Но ограничивая приемные собрания, Виельгорский увеличивает число поучительных лож, и заседания в различных ложах союза распределяются таким образом, чтобы ежедневно усердный брат мог быть в кругу посвященных. Пламенными речами выделяются: Андрей Петрович Римский-Корсаков, Петр Сергеевич Кайсаров и Николай Александрович Головин[333].