— Браун… Я — Вильям Браун, — произнес Вильям, глядя в черные узкие глаза молоденькой китаянки.

Она задумалась, затем попросила обождать и куда-то спешно вышла. Спустя несколько минут в вестибюль выбежала все та же молоденькая китаянка в сопровождении плетущейся полной не старой еще женщины, одетой в белый халат. Полная женщина подошла к Вильяму и представилась.

— Это заведующая, — перевел Лей. — Пожалуйста, сообщить ей имя.

— Я — Вильям Браун, — все также отчетливо произнес Вильям с ожиданием чего-то нового.

Китаянка вдруг расплылась в улыбке и что-то сказала Лею.

— Она просить ити с ней, — перевел Лей.

Они втроем проследовали внутрь здания извилистыми коридорами, наполненными различными запахами. По запахам можно было догадаться, мимо каких комнат они проходят. Вот появился запах столовой, затем спален, уборной, повеял волной запах медикаментов и наконец, запахи перемешались воедино и слегка поубавились. Они вступили с пола обитого линолеумом на мягкое ковровое покрытие, войдя в длинный коридор. Они шли медленно вслед за заведующей к двери расположенной в конце коридора. Мимо них медленно проплывали разукрашенные причудливыми рисунками двери. Чем ближе шествие подходило к концу коридора, к двери, за которой Вильяма ждала новая тайна, скрываемая профессором, тем сильнее стучало его сердце, сигнализируя ему о начале нового события, важного в его жизни. Его сердце колотилось в груди уже так, что можно было заметить, как вздымается его грудь, удерживая внезапно возникшую бурю, непонятно откуда возникших страстей. Наконец открылась таинственная дверь и Вильям вошел в небольшой кабинет, по-видимому принадлежащий заведующей этого учреждения.

— Вы попали на обеденное время, — произнесла заведующая.

Лей тут же перевел Вильяму ее слова.

— Вот, возьмите, — сказала она, достав из стола какой-то лист, и протянула его Вильяму.

Записи были сделаны на английском языке рукой профессора Ронг Бао и предназначались лично Вильяму. Он развернул сложенный в несколько раз лист и начал читать с волнением и неутихающим биением чувствительного сердца, пробегая по строкам.

«Дорогой Вильям, если вы решились дойти до края истины и перешагнуть через порог этого здания, то вы должны узнать еще об одной тайне, которую я вам не решался сказать раньше. Вы можете сделать так, как велит вам ваше сердце, и подсказывает разум. Можете повернуться и уйти, но можете пойти дальше и заглянуть сквозь завесу тайны, оказаться самым счастливым человеком на земле. Выбор остается за вами. Все эти месяцы, что я вам не писал, Роза расцветала. Это ее развитие меня вдохновляло, как ученого, но причины ее спокойствия в ваше отсутствие и нормальная жизнь человека из общества себе подобных была отнюдь не из-за того, что ей стало лучше в нашем мире людей и она осознала его законы. Увы. То, что я принял за поведение благоразумной и смелой женщины было ошибкой, дело в том, что она уже тогда носила в себе вашего ребенка. Вот почему после вашего отъезда она не впадала в уныние и не отказывалась от пищи и жизни. Она заботилась о своем потомстве. Вот откуда у нее появились силы, ошибочно принятые мной за желание адаптироваться к жизни среди людей. Ее любовь к вам, после вашего отъезда сменилась на заботу и любовь к ее ребенку».

На глазах у Вильяма появились слезы, они мешали читать текст письма. Слова расплывались. Он спешно вытер их и продолжил чтение.

«Она до последнего отдала все свои силы для спасения плода вашей любви. Роды были очень тяжелыми. Она много потеряла сил и здоровья в своей борьбе, но все же сумела отстоять свою любовь. Что произошло после родов — вы знаете от нашей общей знакомой, которая все время находилась с ней, помогая ей стать на ноги, но это было не в ее силах.

Роза ушла к своим богам, подарив миру новую жизнь. Это маленькое голубоглазое личико ангелочка принадлежит вам, как отцу этой замечательной девчушки. У нее мало азиатских черт, так как большая часть ген европейская. Эта крошечная девочка отныне ваша. Но, я ничем вас не обязываю, если вы хотите, вы можете просто уйти, оставив эту малютку в детском доме, где вы сейчас и находитесь. О ней хорошо позаботятся. Но, если вы все же, невзирая на свое положение в обществе, сможете и решитесь забрать ее, в чем я не сомневаюсь, то я прошу позаботиться о ней, как о самом большом кладе на земле, не имеющим цены. Примите этот дар от вашей любви к Розе. Этот бесценный подарок она подарила вам.

Выбор за вами. Теперь вы понимаете, почему я не мог писать вам об этих событиях. Я не был уверен в том, что мир сможет принять этот дар любви от дикой природы. Вы живете в цивилизованном и богатом государстве, со своими устоями, традициями и законами. Вы принадлежите к богатому и светскому обществу, где редко обращают внимание на жизнь бедных людей. И если вы найдете в себе силы перейти через порог светскости и изысканности европейцев в мир забот и любви, то вы примете этот подарок.

Искренне ваш, профессор Р.Б.

P.S. На тот случай, если вы уже перешли «порог», прошу обратиться к заведующей, милой женщине, которая передаст вам документ — свидетельство о рождении девочки».

Вильям поднял голову. Он ясно и отчетливо произнес на китайском языке:

— Я забираю свою дочь.

В ответ на его слова заведующая суетливо, с расплывшейся улыбкой на лице, перебрала в ящике стола какие-то бумаги и достала оттуда документ, а затем с тем же заботливым довольным лицом протянула его Вильяму. В графе мать он нашел запись: «Киу Эвенс», в графе отец: «Вильям Браун». На месте имени и фамилии девочки было написано имя его дочери: Роза Браун.

В большом и светлом аэропорту Гонконга, в ясную и теплую вечернюю погоду у трапа самолета стоял Вильям, а на его руках лежало маленькое рыжеволосое создание. Вильям прижимал к своей груди девочку, свою дочь, самое дорогое существо, частичку своей любви. Своими голубыми, передавшимися ей по наследству от отца, круглыми глазками она смот рела в приветливый малиново-красный закат ос еннего солнца, ласкающего своими лучами, словно материнской лаской, ее милое детское личико. Сердце Вильяма настукивало успокаивающую колыбельную песенку для маленькой Розы, погружая ее в детский сладостный сон. Чувство счастья переполняло Вильяма, окружая его теплом, ведь с собой он уносил бесценный лепесток своей любви. Впереди его ждала новая жизнь и масса приятных хлопот.