– Что… – начал было Роланд.

– Нам нужно уходить! – воскликнула Женевьева.

Скалли явно наслаждался происходящим.

– Сиськи славные, – произнес он, не обращаясь ни к кому в отдельности, но Робби вздрогнул, осознавая, что натворил.

– Куда уходить? – спросил он.

– Найди какую-нибудь нору и заройся в нее, – посоветовал Скалли, потом снова посмотрел на Женевьеву. – Маловаты чуток, но славные.

– Что случилось? – сумел наконец выдавить Роланд.

– Ублюдок собирался ослепить ее, – объяснил Робби.

– Сиськи я люблю, – известил собравшихся Скалли.

– Цыц! – рявкнул Робби.

Он-то думал, что обрел в ордене Рыболова смысл жизни и духовную опору, но вид сокола, погружающего клюв в глаз Женевьевы, раскрыл ему его собственные глаза. В тот миг шотландец понял, что отрекся от старых клятв, что не исполнил данных обещаний, но теперь пришло время все исправить. Он выхватил из ножен меч и одним махом снес соколу голову, а потом бросился на отца Маршана и врезал ему эфесом, окровавив губы и раскрошив зубы. Теперь Робби представления не имел, как быть дальше.

– Нам нужно уходить, немедленно, – требовала Женевьева.

– Куда? – повторил Робби.

– В очень-очень глубокую нору, – заявил Скалли, хмыкнув, а затем хмуро посмотрел на Робби. – Мы с кем-нибудь деремся?

– Нет, – ответил молодой Дуглас.

– Принеси мой плащ, – велел Роланд Мишелю. Когда оруженосец вернулся, рыцарь-девственник накинул плащ на голые плечи Женевьевы.

– Я виноват, – пробормотал он.

– В чем?

– Вы находились под моей защитой, и я не справился.

Робби поглядел на Роланда.

– Нам надо уходить, – согласился он, и в голосе его угадывался страх.

Роланд кивнул. Как и в случае Робби, его мир в одночасье перевернулся. Рыцарь отчаянно пытался сообразить, что делать, какой шаг будет правильным. Эта женщина еретичка, а не далее как этим вечером он дал перед Богом клятву вступить в орден Рыболова. Но теперь капеллан ордена лежал здесь и стонал, обливаясь кровью, а еретичка смотрела на него одним глазом, по-прежнему зажимая ладонью другой, и Роланд понимал, что обязан спасти ее. Он обещал ей защиту.

– Нам надо уходить, – эхом подхватил он слова Робби.

Оба сознавали, что находятся в самом сердце замка, обратившегося вдруг вражеским, но когда Роланд выглянул в коридор, то никого не обнаружил. Гомон в большом зале, где до сих пор шла попойка, наверняка оказался достаточно громким, чтобы заглушить крик Женевьевы.

Роланд затянул пояс с мечом.

– Нам надо уходить, – повторил он несколько недоуменно.

– Ваши сапоги, сир, – сказал Мишель.

– Некогда, – отмахнулся Роланд. Его охватил страх. Как удастся им выбраться?

Отец Маршан попытался встать, Робби повернулся и пнул его в голову.

– Скалли, если он еще раз дернется, врежь ему как следует.

– Я на его стороне или на вашей? – уточнил Скалли.

– Кому ты служишь? – обратился к нему Робби.

– Вождю Дугласов, ясное дело!

– А я кто?

– Дуглас.

– Вот и не задавай глупых вопросов.

Скалли такой ответ устроил.

– Хотите, чтобы я прикончил ублюдка? – поинтересовался он, глядя на священника.

– Нет! – воскликнул Робби. Убийство священника открывало прямую дорогу к анафеме, а неприятностей у него и так хватало.

– А то я запросто, – набивался Скалли. – Целую неделю никого не убивал. Нет, даже больше. С месяц, наверное! Господи! Вы уверены, что мы ни с кем не сражаемся?

Роланд посмотрел на Робби:

– Мы просто уйдем отсюда?

– Выбирать особо не приходится, – признал Робби, снова начиная терять присутствие духа.

– Так идемте! – простонала Женевьева. Она нашла клок ветоши и теперь прижимала его к глазу одной рукой, а другой придерживала на шее плащ.

– Возьми мальчика, – приказал Роланд Мишелю, после чего вышел в коридор. – Убери меч в ножны, – посоветовал он Робби.

– Убрать? – Дуглас явно растерялся.

Роланд посмотрел на клинок, к которому прилипли окровавленные перья.

– Мы здесь гости.

– Временно.

– Христа ради, скажите, что мы делаем? – настойчиво спросил Скалли.

– Сражаемся за честь Дугласов, – бросил Робби.

– Значит, мы все-таки сражаемся?

– За Дугласов! – рявкнул Робби.

– Кричать не обязательно, – заметил Скалли и, когда Робби вложил меч в ножны, вытащил свой длинный клинок. – Вы просто укажите, кого надо крошить, ладно?

– Пока никого, – сказал Роланд.

– И держись тихо, – добавил Робби.

Роланд оглянулся на него, как бы ища поддержки, но молодой шотландец боялся не меньше француза.

– Нам нужно действовать, – предложил Робби.

– Уходим из замка?

– Полагаю, что да, придется. – Он помолчал и огляделся. – Если получится.

Роланд вывел их на внутренний двор. На обширном пространстве догорали несколько костров, на которых воины пекли овсяные лепешки, но лунный свет был ярким и отбрасывал густые тени. Никто не обратил на беглецов особого внимания. Пока они шли между спящими людьми и лошадьми, Женевьева куталась в плащ, а Хью цеплялся за его полу.

Часть воинов пускала по кругу бурдюки с вином, негромко болтая. Кто-то пел. Тут и там раздавался смешок. В надвратном укреплении мерцал фонарь.

– Найди моего коня, – велел Мишелю Роланд.

– Думаешь, они вот так просто позволят нам ускакать? – прошептал Робби.

– Не надо коня, – отменил приказ Роланд, пытаясь сообразить, удастся ли им уйти пешими.

– Ваши сапоги, мессир? – Мишель снова протянул хозяину обувь.

– Некогда, – сказал рыцарь.

Его мир рассыпался на части, он больше не знал, за что держаться, разве только за честь, а та подсказывала, что ему следует спасти еретичку, даже если для этого придется нарушить клятву, данную в церкви.

– Я прикажу им опустить мост, – сказал он Робби и зашагал к воротам.

– Задержите их! – раздался крик из двери у них за спиной. Отец Маршан, держась за дверной косяк, указывал на беглецов. – Именем Господа, задержите их!

Люди во дворе не спешили повиноваться. Иные спали, другие пытались уснуть, а многие были одурманены вином. Но по мере того как крик подхватывали все больше голосов, народ зашевелился. Скалли выругался, потом толкнул Робби: