— Я все понимаю, мой дорогой. Но это не займет много времени, — голос куратора звучал мягче бархата. — Предстоит командировка, обсудим детали…

— Погоди, ты же говорил, что в ближайший месяц не будет командировок. Я ведь специально подгадал приезд дочери к этому периоду затишья.

— Речь идет о следующем месяце.

— Так к чему спешка? — улыбнулся Серов, хотя в висках словно в набат била кровь, несущая с каждой каплей ощущение тревоги и опасности. — Побуду с дочерью, приеду через несколько дней, и потолкуем о деле.

— И все-таки приезжай, — настаивал куратор. — Мне необходимо планировать твою предстоящую командировку и обсудить вопросы, которые ты будешь решать в поездке. Я не стал бы тревожить по пустякам.

Серов не мог знать, что его куратору сегодня утром позвонил руководитель отдела внутренней безопасности МИ6 и сказал, что по «этому русскому консультанту» у них все еще много вопросов, которые он хотел бы снять. И чем быстрее, тем лучше.

«По результатам встречи мы примем решение», — он уже собирался завершить разговор, велев куратору организовать встречу с Кадровиком, не вызвав у того подозрений, но куратор сообщил, что к Серову завтра приезжает дочь. После недолгой паузы руководитель отдела заключил: «Если разыграется плохой сценарий, то мы и с ней поговорим, продумайте, как это организовать».

Виктор Сергеевич ходил по комнате с мобильным в руке, уже закончив разговор. От окна к креслу, от кресла к камину. Он пытался отогнать от себя недобрые предчувствия, делавшие его слабым и безвольным. Ноги ватные, и голова кружится. Все-таки здоровье уже никуда не годится. От волнений то сахар в крови повысится, то артериальное давление.

Нынешнее настойчивое приглашение от куратора слишком напоминало приглашение на казнь. Если бы Серов хотел задержать ненадежного агента, он именно так и поступил бы, как его куратор, — вызвал бы двурушника на конспиративную квартиру. Добровольно, без лишнего шума и суеты… А что будет потом? И будет ли для него, Виктора Сергеевича Серова, это «потом»?

Он пробежал взглядом по книжным полкам, по картинам на стенах. «Нет, в доме ничего нет, что подтвердит их версию относительно меня», — решил он. Была одна книжица с начинкой, но Виктор уже избавился и от книжицы, и от ее содержимого. Однако не поехать он не мог, это только подтвердило бы их подозрения.

У знакомого дома, серо-коричневого, мрачного, где на втором этаже располагалась конспиративная квартира, Серов замешкался. Его состояние было сродни тому, когда он ночью в панике хотел бежать и даже отъехал несколько кварталов от дома, но благоразумно вернулся.

Пахло близкой рекой, и от набережной тянуло сыростью. Там уже подернулись зеленой дымкой медные буки и плакучие ивы, склонившиеся над мутной водой Темзы. Умиротворяющая картинка казалась такой же лицемерной, как и всё, что окружало Серова эти годы, с тех пор как он начал жить в Великобритании.

Виктор все же решился зайти в подъезд. Больше его никто не видел.

Плотников бродил по своему кабинету, встревоженный сообщением Сливенко о попавших в засаду Ермилове с Горюновым. Смущало, что вместе с ними кроме офицера местного Мухабарата оказалась журналистка, знакомая Плотникову по делу старлея Петрова.

Минуты и часы тянулись невыносимо медленно. После сообщения дежурного Плотников вылез из постели на рассвете (за ним прислали машину) и по пустой Москве домчался до Лубянки. Теперь мерял шагами кабинет в ожидании звонка.

Он ругал на чем свет стоит и Ермилова, и особенно Горюнова, втайне надеясь, что сработает примета, как на экзамене, — надо ругать того, кто сдает экзамен, чтобы облегчить ему сдачу.

Олег и Петр сдавали сейчас самый главный экзамен, а результата может быть всего два — жизнь или смерть.

Когда зазвонил телефон закрытой связи типа «Корсар», Плотников нервно шагнул к приставному столику с телефонами.

— Что? — коротко бросил он в трубку.

Сливенко доложил, что они на базе, все живы. На двух «Рысях» их вывезли с места боя. Подоспели, когда уже опустели магазины их автоматов.

— Правда, Ермилов ранен, — неохотно признал Сливенко, раздосадованный, что вынужден докладывать руководителю Департамента о таком провале на подведомственной ему территории. — Ничего серьезного — легкая контузия и небольшой осколок под лопаткой. Его осматривает хирург. Олег Константинович просил вам передать кое-что. Дословно.

Сливенко зачитал по бумажке слова Линли о Кадровике, изложил догадки и выводы Олега насчет того, о ком идет речь.

— Необходимо доложить начальнику английского отдела Тимохину. Как сказал Олег Константинович, Тимохин поймет и примет меры. Он сказал: «Необходимо остановить Марину, предотвратить ее вылет в Англию к отцу».

— А он не помешался от контузии? Я могу с ним поговорить?

— Одну минутку, Петр Анатольевич. Сейчас узнаю. — После паузы голос Сливенко снова раздался в трубке: — Его сейчас оперируют. Осколок трогать не стали, но у него еще вывих. Ему вправляют.

— Вот я так и понял, — вздохнул Плотников, имея в виду, что у Ермилова вывих в мозгах, но обсуждать это со Сливенко не собирался. — Чего он вывихнул?

— Локоть. Как только сможет, Олег Константинович с вами свяжется.

Плотников потер с силой лицо ладонями, испытав облегчение, что все живы и одновременно досадуя. Без последствий все же не обошлось. Он взглянул на часы — вряд ли в шесть утра Тимохин на работе. Мешкал Петр Анатольевич недолго, через минуту он попросил дежурного связать его с начальником английского отдела. Плотников доверял Ермилову. Тот не стал бы передавать информацию через Сливенко, если бы не был так взволнован и смущен.

Услышав слово «кадровик», Тимохин не дал Плотникову договорить и пообещал тут же приехать. Прибыл он не один, а с сотрудником из разведки, курирующим работу Серова. Тот был взбешен, что сведения о Викторе Сергеевиче расползлись как утренний туман.

Удалось связать его с Ермиловым, который после наркоза и контузии еле говорил. Однако главное он сказал: «Необходимо предотвратить отъезд Марины Серовой в Лондон».

Потребовалось меньше часа, чтобы выяснить, где сейчас Марина Серова. В шесть сорок пять утра она вылетела в Лондон к отцу.

Марину в аэропорту «Хитроу» никто не встретил. Впрочем, это ее нисколько не удивило. Отец человек занятой. Наверное, на важных переговорах. У нее есть свои ключи от дома. Марина даже не стала звонить — раз не смог, значит, и мобильный не возьмет.

Она поймала такси-кэб и подъехала к их дому в пригороде, не заметив слежки.

Отперев дверь, Марина зашла в узкий коридорчик. Прислушалась. Нет, в доме тихо. Раздавшийся телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Отчего-то стало не по себе. Но она засмеялась — испуг просто от внезапности. Марина помнила, где в отцовском доме телефон — на столике у двери на кухню, но не сразу нашла аппарат, потому что сверху лежала вчерашняя газета.