Усилиями городской и окружной контрразведки была установлена оргструктура этой организации. Российские контрразведчики доказали, что столичная справочная контора является центральной резидентурой, в подчинении которой находятся отделения в Москве, Одессе, Риге и Варшаве. Отделения располагали большой сетью осведомителей из числа работников артиллерийских, оружейных, судостроительных заводов и страховых обществ, а также почтово-телеграфных отделений. Контора внимательно изучала оборонные объекты столицы, получая от германского правительства регулярные субсидии. Собранный материал позволил инкриминировать администрации «Института Шиммельпфенга» участие в военно-промышленном шпионаже. 21 июля 1914 г. Особое делопроизводство Отдела генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба разослало письменный приказ о закрытии всех филиалов конторы, а ротмистр В. В. Сосновский передал градоначальнику столицы распоряжение о ее безотлагательном закрытии.

Наряду с администрацией компании «Институт Шеммельпфенга» под наблюдение контрразведки попали правления других военно-промышленных объединений России, руководящие позиции в которых занимали подданные Германии. Это были такие компании, как «Тильманс и К», «Герц Карл», «Русское общество для изготовления снарядов и военных припасов», «Общество Тульских меднопрокатных и патронных заводов» и др. Материалы контрразведки указывали, что наряду с этническими немцами в составе правления находились известные представители российского делового мира. Агентурный материал подтверждал связь некоторых из них с германской разведкой.

Однако в силу ряда причин результаты расследования не были доведены до логического конца. Прежде всего, в условиях предвоенного времени аресты могли инициировать шовинистические антинемецкие настроения определенных слоев общества. Результатом неосторожной политики правительства вполне мог стать экономический кризис. Наконец, следовало учитывать, что отдельные предприниматели занимали привилегированное положение в структурах государственной власти и пользовались особым расположением членов императорской фамилии.

Эта «неприкосновенность» компенсировалась успешной работой по разоблачению шпионов среднего звена и их соучастников из числа русского населения. Так, если в 1910 г. контрразведкой округа по подозрению в шпионаже было зарегистрировано 5 германских подданных, то к сентябрю 1912 г. на оперативном учете контрразведки состояло 59 немцев, «подлежащих личному обыску, обыску квартиры, где проживает, и административной высылке». В январе 1913 г. количество подозреваемых в шпионаже в пользу Германии составило 111 человек, из которых 20 проживало за пределами Российской империи. Кроме того, велась разработка 12 шведских, 8 австро-венгерских и 7 японских разведчиков.

7 июля 1914 г. в окружную контрразведку поступило срочное сообщение из Особого делопроизводства Огенквар ГУ ГШ о том, что служащие торговой кампании «Зингер и К°» получают из бременского бюро «Поставщик международных известий» письма с предложениями сообщать сведения, касающиеся вооруженных сил России. В результате целого комплекса розыскных мероприятий была раскрыта широкая шпионская сеть, состоявшая из коммерческих представителей фирмы в уездах Петербургской губернии, и установлена методика ее деятельности. Однако к началу войны русская контрразведка не располагала всеми сведениями о шпионаже служащих фирмы «Зингер» для привлечения их к судебной ответственности. Только спустя год после начала военных действий удалось перехватить циркуляр помощника директора компании О. О. Кельвина на имя всех заведующих ее магазинами в Петрограде с предписанием собирать сведения военно-технического характера на оборонных предприятиях города. Этот документ стал неопровержимой уликой.

В результате были арестованы резиденты германской агентурной разведки О. О. Кельвин и Т. Р. Грасгоф, служивший управляющим гельсингфорским отделением компании. На предварительном следствии им инкриминировалось участие «в сообществе… для содействия Германии и ее военным против России планам всеми средствами, в том числе и путем шпионажа».

Любопытно, что в предвоенные годы при отсутствии достаточной фактической базы о причастности к шпионажу российская контрразведка практически не пользовалась такой превентивной мерой, как административная высылка подозреваемых немцев и их пособников. Очевидно, причины отказа от этой меры крылись в экономической нецелесообразности, недостатке бюджетных средств и дипломатическом прикрытии обрусевших немцев. Первая явилась закономерным итогом долговременной протекционистской политики царского правительства в отношении немецких предпринимателей и колонистов. Налоговые льготы, права на развитие промыслов и приобретение недвижимости настолько расширили долю участия Германии в частном секторе российской экономики, что в 1914 г. П. Н. Дурново прямо заявлял «об абсолютной беспомощности и бесперспективности российского производства и сельского хозяйства без участия в них немецкого торгово-промышленного сословия».

В России отсутствовала система целевого кредитования принудительного выезда иностранцев. Выдворяемые за пределы страны получали только свидетельство на беспрепятственный проезд, а покидать страну должны были самостоятельно. В результате разоблаченные разведчики имели возможность не только не доезжать до государственной границы, но и возвращаться к прежнему роду занятий.

Наконец, серьезным препятствием для высылки являлась сама специфика двойного подданства подозреваемых в шпионаже немцев. Согласно немецкому законодательству с 1913 г. все немцы, проживавшие за пределами своей страны, и их потомки автоматически приобретали германское подданство. Поэтому каждый из них мог рассчитывать на поддержку дипломатических представителей Германии, и во избежание международных осложнений высылка становилась крайней и весьма нежелательной мерой воздействия.

Только после начала боевых действий в июле-сентябре 1914 г. прошла депортация подозреваемых в военном шпионаже членов акционерных компаний во внутренние губернии России. Так, из 25 членов акционерного общества «Артур Коппель» 23 германских подданных были высланы во внутренние губернии России и за границу.

Столица Российской империи — г. Санкт-Петербург по праву считался морской столицей России. Здесь были сосредоточены не только все центральные учреждения Морского ведомства, но и предприятия, связанные с ним. Поэтому охрана военно-морских секретов России перед войной становилась одной из приоритетных задач российской контрразведки. После хищения «Малой судостроительной программы» 1907 г. особое внимание контрразведки было сосредоточено на постановке внутренней агентуры на кораблях Балтийского флота, а также в учреждениях и предприятиях Морского ведомства.

В конце 1913 г. по каналам российской военной разведки была получена информация из Вены о состоявшемся 16 ноября в Вене совещании высших представителей Военного ведомства Австро-Венгрии. На этом совещании была заслушана аналитическая записка с кратким описанием характерных приемов германской и австрийской разведки. В ней отмечалось, что все усилия добыть секретные данные о состоянии русского Балтийского флота «остались пока почти безрезультатными, вследствие невозможности завязать необходимые связи в соответствующих военно-морских сферах…».