Перед Первой мировой войной лучшими специалистами по дезинформации противника считались спецслужбы Германии и Франции. В конце октября 1912 г. руководство Особого делопроизводства ГУ ГШ запросило военного агента во Франции А. А. Игнатьева об аналогичных мероприятиях, проводимых французами в данном направлении. 20 ноября 1912 г. Игнатьев доносил своему руководству, ссылаясь на «самый достоверный источник», следующее:

«1. Продажу фальшивых документов провокационным путем французы практикуют так: крупных работ и печатных документов французы не фабрикуют, а продают фальшивые письма, официальные бумаги, описание материальной части, словом, по мелочам. 2. Подлинные документы составляет разведывательное отделение Генерального штаба, привлекая артиллерийское и инженерное управления. Все сбываемые сведения носят отрывочный случайный характер».

По мнению российских аналитиков, у французов отсутствовал серьезный подход к фабрикации фальшивых документов. Получить же аналогичную информацию из Германии не удалось. Очевидно, эти обстоятельства не привели руководство ГУ ГШ к принятию практических решений по данному вопросу. Дезинформация вероятного противника не стала в предвоенный период составной частью деятельности контрразведывательных органов Российской империи. К этому они вернулись во время Первой мировой войны, а в 1920-е гг. один из самых опытных российских контрразведчиков В. Г. Орлов станет самым известным «фабрикантом» антисоветских фальшивок.

Обеспечение национальной безопасности Российской империи настоятельно требовало изменения правовой базы борьбы со шпионажем. Этот процесс нашел свое практическое выражение в принятии серии нормативно-правовых актов, первым из которых стал Закон от 5 июля 1912 г. История его принятия такова. Уже в начале 1911 г. по инициативе начальника разведочного отделения штаба Варшавского военного округа Н. С. Батюшина и подполковника А. С. Резанова был разработан законопроект о борьбе с военным шпионажем. Объяснительная записка к документу свидетельствовала о серьезном отставании Уголовного Уложения от зарубежных аналогов, значительно облегчавших борьбу со шпионажем. Итогом этой законотворческой деятельности явилось принятие 5 июля 1912 г. «Закона об изменении действующих законов о государственной измене путем шпионства». Новый закон предусматривал ответственность виновного не только за опубликование или сообщение правительству или агенту иностранного государства секретных сведений, но и за «способствование» в сборе как секретной, так и несекретной информации о национальной безопасности России. Статья 111 Уголовного Уложения предусматривала ответственность за продажу иностранной державе «долженствующих сохраняться в тайне изобретений, касающихся военной обороны» и наказание каторгой на срок не свыше восьми лет.

Однако отдельные категории иностранных подданных не подпадали под новые нормы закона. Прежде всего, к ним относились представители генеральных штабов иностранных государств, пожелавшие ознакомиться с состоянием боеспособности сухопутных и военно-морских сил, военно-промышленными объектами, прибывшие с официальными визитами в Россию, а также военные и военно-морские атташе, осуществлявшие «легитимную» разведывательную деятельность.

Практически одновременно с этим были приняты меры к сохранению государственной тайны в печати. С этой целью 26 октября 1912 г. на заседании Совета министров был рассмотрен «Перечень сведений по военной и военно-морским частям, оглашение коих в печати запрещалось». Этот нормативный акт был утвержден 29 ноября и содержал восемь ограничений в военной, военно-морской и военно-промышленной областях. Он должен был обеспечить сохранение государственных секретов, касающихся обороны. В частности, запрещалось опубликование сведений:

а) о боевой готовности армии и флота;

б) о ходе ремонтных работ на судах флота, а также о вооружении, боевых и морских качествах строящихся и намеченных к постройке судов;

в) об усилении работ на заводах по изготовлению заказов Военного и Морского ведомств.

Через год Совет министров признал необходимым продление срока действия перечня до конца 1914 г. и пересмотра некоторых его статей. Во исполнении распоряжения Совета министров под руководством начальника Главного управления по делам печати МВД было проведено специальное совещание, принявшее несколько видоизмененный «Перечень», в котором принципиальные позиции были изложены в более точной редакции. 13 января император Николай II утвердил этот обновленный документ. За месяц до начала войны были опубликованы еще два перечня, которые предназначались к введению в действие в условиях предмобилизационного периода.

Одновременно с этим была ужесточена ответственность военнослужащих за совершение преступлений, связанных с государственной изменой и военным шпионажем. Так, за преступления, связанные с разглашением государственных тайн, вместо определенного законом наказания каторгой на срок не свыше восьми лет для гражданских лиц военным полагалась бессрочная каторга.

Однако модернизация нормативно-правовой базы борьбы со шпионажем, как, впрочем, и сама организация контрразведывательных органов, проводилась с опозданием. Она сильно отставала от требований времени. Органы государственной власти оказалась не в состоянии надёжно обеспечить национальную безопасность Российской империи. В России отсутствовала разработанная и утвержденная государственная доктрина борьбы со шпионажем. Число возбужденных дел по обвинению в шпионаже было сравнительно невысоким. Еще меньше было осужденных. Для сравнения заметим, что в Германии за период 1910-1914 гг. было арестовано 943 человека, в Австро-Венгрии же только в 1913 г. было арестовано 500 человек.

Доминантой политического розыска в Российской империи оставалась борьба с революционным терроризмом и ростом политической оппозиции к существовавшей власти. Однако сотрудники Департамента полиции продолжали игнорировать информацию о связях российских революционеров и представителей оппозиции с агентурой иностранных государств.

Военно-политическое руководство страны не сумело извлечь уроков из печального опыта Русско-японской войны, когда японская разведка сумела во многом обеспечить победу своей страны над более сильным северным соседом. Военное ведомство продолжало делать ставку на отработанный аппарат внешней разведки. Представители крупного торгово-промышленного и финансового капитала не были заинтересованы в создании еще одной сильной спецслужбы, которая могла бы стать реальной опорой самодержавия. Малочисленность опытных кадров, отсутствие достаточного профессионального опыта и крайне малое лимитированное финансирование приводили к тому, что многие мероприятия оказывались ограниченными, несвоевременными и малоэффективными. Военно-морская контрразведка была самым молодым подразделением российских спецслужб, однако именно она сумела эффективно обеспечить тайную разработку и строительство сверхдредноутов Балтийского флота. Российская контрразведка сумела в короткий срок перенять все лучшее из тактических приемов полиции и выработать свои методы борьбы с иностранным шпионажем, апробировать которые пришлось на фронтах будущей войны. Накануне большой войны российские контрразведчики сумели организовать противодействие шпионажу, нейтрализуя деятельность иностранной агентуры в силу своих возможностей.