Мистер Скантоп тихо сказал только одно слово: «Сестра!» Грозная блондинка взглянула на Арабеллу налитыми кровью глазами и воскликнула:

– Ха! Сестра, говоришь?

– Это та девушка, которую послал ко мне Бертрам, – объяснил Арабелле мистер Скантоп.

Этих слов для Арабеллы было достаточно. Не обращая внимания на сильный запах перегара, исходящий от Пивной Кружки, она бросилась к ней и, протянув руки, взволнованно сказала:

– Ах, вы та девушка, которая пожалела моего бедного брата? Как я вам благодарна! Я в неоплатном долгу перед вами! Мистер Скантоп сказал, что вы заботились о нем, когда он… когда он пришел сюда.

Пивная Кружка с минуту пристально смотрела на Арабеллу, а потом проворчала:

– Я нашла парня на помойке. Лыка не вязал. Понимаешь? Весь в дерьме. Убей меня, не знаю, что я нашла в этом чуваке и зачем приволокла сюда.

– Мисс Таллант, пойдемте лучше наверх, – смущенно сказал мистер Скантоп.

– Заткнись, швабра! – бросила ему Пивная Кружка. – Дай мне поболтать с этой девкой! – И, повернувшись к Арабелле, продолжила:

– Этот пентюх сказал, что парня ищут. Когда я его нашла, у него не было ни пенни. Ну, я и взяла его. Зачем? Убей – не знаю. Хочешь его забрать? Да пожалуйста!,. Пришлось заложить его одежонку и купить ему кое-что из жратвы. Но он ничего не ест. Забирай его, если хочешь! Пожалуйста!

Узнав, что женщина приносила Бертраму еду, Арабелла чуть не расплакалась. Она схватила ее за руку, крепко пожала и со слезами на глазах воскликнула:

– Как вы добры! Я так вам благодарна! Он ведь еще совсем мальчик. Не знаю, что было бы с ним, если бы не вы.

– Ну, я уже сыта им по горло! – сказала Пивная Кружка. – Поднимайтесь наверх, первая дверь направо. Он уже оклемался немного.

Она повернулась и вышла из дома, толкая перед собой Квартальную Сью, которая снова появилась на пороге.

Мистер Скантоп, поднимаясь по лестнице, с упреком сказал Арабелле:

– Не надо было разговаривать с ней, мадемуазель. Совсем это не дело! Особенно для вас.

– Для меня важно то, – взволнованно воскликнула Арабелла, – что у нее доброе сердце, сэр!

Мистер Скантоп, смутившись, покраснел и извинился. Поднявшись, они постучали в первую дверь. Послышался голос Бертрама, и Арабелла поспешно толкнула дверь.

Комната была маленькой и довольно темной. В окно виднелся грязный двор, где тощие кошки лазили по помойкам. У стены стояла продавленная кровать, рядом с ней – деревянный стол и два стула. На полу лежал маленький облезлый коврик. Куски хлеба, засохший сыр на столе, и еще стакан, кувшин и пустая бутылка. А на каминной полке, которую приладила над столом, вероятно, Пивная Кружка, стояла банка с букетиком цветов. Бертрам, приподнявшись на кровати, с тревогой смотрел на дверь. Он был одет в камзол, а шея замотана платком. Выглядел он болезненно бледным и неухоженным. Увидев сестру, Бертрам вскочил с кровати и дрогнувшим голосом воскликнул:

– Белла!

Она кинулась в его объятия, не в силах произнести ни слова. Слезы застилали ей глаза. И она, несмотря на исходивший от брата запах перегара, лишь сильнее прижалась к нему.

– Не надо было тебе приезжать, – тихо проговорил он. – Феликс, как же ты мог привезти ее сюда?

– Я говорил ей, – оправдываясь, ответил мистер Скантоп. – Но она настояла.

Бертрам тяжело вздохнул.

– Я не хотел, чтобы ты знала.

Она освободилась из его объятий, смахнула слезы и села на один из стульев.

– Бертрам, как ты можешь так говорить? – сказала Арабелла. – К кому же тебе обратиться, кроме меня? Как же ты здесь?

– Прелестное местечко, не правда ли? – насмешливо сказал он. – Даже не помню, как здесь очутился. Пивная Кружка привела меня. Ты знаешь, я совершенно отключился. Помню только, что удрал из гостиницы.

– Бертрам, умоляю, не пей больше. Ведь этим делу не поможешь. Ты выглядишь так ужасно, и неудивительно. У тебя болит горло, дорогой?

Он покраснел и, смущенно поправив платок на шее, сказал:

– Ах это? Да нет! Пришлось кинуть свою одежонку. – Он заметил ее изумленный взгляд и добавил с кроткой улыбкой:

– Я уже тут научился их словечкам, не удивляйся. В общем, заложил свою рубашку. Да, Белла. Кружка помогла мне. Так что гол как сокол. Но это неважно!

Мистер Скантоп, сидя на краю кровати, многозначительно взглянул на Арабеллу.

– Как это не важно? – быстро сказала она. – Надо думать, что можно сделать. Скажи, сколько ты задолжал?

Бертраму не хотелось называть сумму, но Арабелла настояла, и он наконец признался:

– Больше семисот фунтов! Я никогда не расплачусь.

Арабелла была ошеломлена. Она и представить себе не могла, что он должен такие деньги. Сумма казалась невероятно огромной. Теперь она не удивлялась поступку брата. А он, присев на соседний стул, волнуясь, рассказал ей о своих злоключениях и переживаниях. Она молча гладила руку Бертрама, понимая, что ему надо облегчить душу, но почти не слушала его, думая о том, как найти выход из положения. Поэтому и не обратила внимания на его слова о самоубийстве, а испуганно встрепенулась, только когда мистер Скантоп произнес:

– Я думаю, тебе не стоит топиться. Твоей сестре это вряд ли понравится. Да и отец твой не обрадуется. Даже не говори об этом!

– О Господи! Конечно, нет! – воскликнула Арабелла. – Не смей даже думать об этом. Ты же знаешь, какой это грех!

– Да нет, я, конечно, не смог бы покончить с собой, – мрачно ответил Бертрам. – Это я так… Но как я посмотрю папе в глаза?!

– Я тебя понимаю, – кивнула Арабелла. – Семьсот фунтов… Как же так могло получиться, Бертрам?

– Я проиграл шестьсот фунтов в «фараон», – закрыв лицо руками, проговорил он. – А остальные… счет от портного, лошадь, которую я брал, долг на ипподроме, счет за гостиницу… Господи, Белла, что мне делать?

Он говорил, чуть не плача, и напомнил Арабелле того маленького мальчика, каким был в детстве. В его голосе и испуганном взгляде была надежда на то, что старшая сестра каким-то чудом поможет ему выбраться из этой ловушки.

– На счета можно наплевать, – сказал мистер Скантоп. – Уедешь из города. Ты ведь жил под чужой фамилией. Кто тебя будет искать? Карточный долг – другое дело. Это долг чести.

– Да знаю я, черт бы тебя побрал!

– Любой долг – долг чести! – возразила Арабелла. – Прежде всего, тебе нужно оплатить счета.

Парни понимающе переглянулись – какой толк спорить с женщиной, которая ничего не смыслит в этих делах. Бертрам провел рукой по лбу и, прерывисто вздохнув, сказал:

– Есть только один выход! Я уже все обдумал, Белла. Надо поступить на военную службу. Не под своим именем, конечно. Если меня не возьмут в кавалеристы, пойду в строевой полк. Я хотел идти еще вчера, когда мне только пришла в голову эта мысль. Но надо сделать одно дело. Я просто обязан… Я напишу отцу. Он, конечно, отречется от меня. Но я должен.