— Для верности в туман мы иногда добавляли немного дурмана, — добавил Валерий. — Чтобы усилить естественный страх, спровоцировать галлюцинации.

— Активные действия по нашей задумке должны были начаться незадолго до годовщины, — снова заговорила Ольга. — На подготовку ушло почти пять лет. Мы поселились здесь, продали дома сторонним людям, чтобы создать массовку, и заманили сюда его, Степана, Светлану. Незадолго до начала представления наняли женщину, которая изображала меня. Она должна была напоминать ему обо мне и о том, что происходило в усадьбе. Нас он, конечно, не узнал. Это меня его лицо преследует по ночам до сих пор, а для него мы были лишь частью серой массы, он даже не вглядывался в наши лица. Как и Степан. Как и Светлана. Никто из них нас не узнал. А он думал, что «Даша» не узнала его. Я видела, как он поначалу присматривался к ней. Но она не переживала всего того, что пережила я, поэтому не реагировала на него. И он уверился, что в том, что находится в безопасности.

— Кто та женщина, что жила здесь как Даша? — неожиданно поинтересовался Нев.

— Просто одна наша коллега, которая и раньше помогала нам в наших… мероприятиях, — Сергей пожал плечами, не до конца понимая этот интерес.

— Катька не хотела в этом участвовать, но деньги ее убедили, — Ольга печально усмехнулась. — Правда, сбежала она раньше, чем мы договаривались. То ли испугалась чего-то, то ли нервы не выдержали. Ей же хуже, останется без последней части суммы. Не потому что я такая жадная, а потому что не представляю, где ее теперь искать. На связь с нами она не вышла, когда мы попытались выяснить, что случилось.

— Значит, в нужный день вы имитировали нападение на Валерия и обставили все так, чтобы история со Жнецом снова ожила. Зачем был звонок? — снова спросил Войтех то, что все еще оставалось ему непонятным.

— Мы его дали послушать Степану, это произвело на него впечатление, — Михаил расплылся в торжествующей улыбке. — Как и конфетки, которые мы ему присылали.

— Он всегда оставлял мне горсть конфет на тумбочке, когда уходил, — менее веселым тоном пояснила Ольга. — Не знаю, как другим девчонкам. Наверное, тоже. Мятные дешевые карамельки. Я их сразу выкидывала.

— Найти такие двадцатилетней давности оказалось непросто, — добавил Валерий. — Но в Интернете можно купить абсолютно все.

— Алкоголь был его слабым местом, мы это знали, — снова подхватил Михаил, — поэтому подменили содержимое всех бутылок на менее качественные напитки. Он сам травил себя. Даже ничего не замечал. И в одну ночь появление Жнеца, «ведьмы» и дурманящего тумана прямо в доме сыграли свою роль на фоне ослабленного здоровья.

— Для Светланы мы раздобыли в архивах документы об усыновлениях, которые она организовывала. Она их так боялась, — фыркнул Сергей. — Просто до трясучки. Знала, на что обрекала детей, отдавая их ему.

— Зачем вы приходили к нам домой? — поинтересовалась Саша.

Четверка переглянулась.

— Мы подозревали, что вы не те, за кого себя выдаете, — наконец призналась Ольга. — Уж слишком интересовались этой историей со Жнецом. Мы хотели проверить.

— А затем напугать, — добавил Валерий, — чтобы вы уехали. Вы могли помешать нашему плану.

— А его, как я понимаю, вы оставили на десерт? — Ваня смотрел на четверку с заметным восхищением. Казалось, его ничуть не смущает то, что эти люди убили уже двоих и собирались убить третьего, а гораздо больше интересовали подробности их великолепного по своей сути и своему размаху плана. — Что с ним собираетесь делать?

— Какая теперь разница? — с горечью отозвалась Ольга и кивнула на Войтеха. — Вы же нас арестуете.

— Мы не из полиции, — покачал тот головой. Восторга Вани он не испытывал, но и не чувствовал в себе сил вмешиваться. Он убрал пистолет в кобуру. — Мы действительно проводили здесь расследование, но совсем другое. И оно только что завершилось. Поэтому, я полагаю, наше присутствие здесь более неуместно.

— Серьезно? — недоверчиво уточнил Валерий. — Вы нас отпустите? И оставите его тут?

— Вы не можете меня бросить! — Ярослав тоже внезапно «проснулся». — Они же убьют меня! Это незаконно! Самосуд — незаконен! Я имею право на справедливый суд…

— Несомненно, — не стал спорить Войтех. — Только, как я уже сказал, мы не из полиции. Даже не из прокуратуры. И уж тем более не из суда. Я даже не могу назвать себя неравнодушным гражданином. И если уж на то пошло, я не гражданин этой страны. Вас должны были защитить правоохранительные органы. Как должны были они расследовать смерть Степана и Светланы, исчезновение Валерия, даже гибель вашей жены. Как должны были они и органы опеки защитить от вас детей двадцать лет назад. Как должны были найти вас и посадить за ваше преступление. За все ваши преступления. Но мир несовершенен.

— Никогда не думал, что скажу это, но подписываюсь под каждым твоим словом, — заявил Ваня, а затем взглянул на Сашу. Если кто-то здесь и мог начать возражать, то это их «голос совести».

Однако та не выглядела даже сомневающейся. Она всегда считала, что людям нужно давать второй шанс. Какое бы преступление они ни совершили, им нужно дать шанс осознать и исправиться, но в этот самый момент она вдруг поняла, что не готова проверять на маленькой девочке, уже и так лишившейся матери, насколько все осознало и исправилось чудовище, называющее себя ее отцом. Поэтому она промолчала, давая тем самым понять, что спорить с решением Войтеха не станет.

Нев снял очки и потер переносицу. Часть него велела вмешаться. Немедленно остановить и образумить всех. Не ради жизни садиста, растлителя и убийцы, но ради тех, кто собирался совершить одно из тех деяний, после которых невозможно остаться прежним. Во имя какой бы благой цели оно ни совершалось, оно всегда отравляет душу и преследует потом, если только не превратить убийство в привычку. Ему было до слез жалко этих молодых красивых людей, детство которых было отравлено, юность прошла в попытках выжить, зарабатывая нечестным путем, а пять последних лет ушли на то, чтобы наказать своих обидчиков. Он хорошо понимал, какое опустошение ждет их дальше, но помочь им ничем не мог. Их прошлое не отпустит их, как ни крути, будет сжигать изнутри при любом раскладе. Они оказались достаточно сильны, чтобы не сломаться ни в доме их мучителя, ни после побега из него, но хватит ли им сил жить с тем, что они уже сотворили и собираются сотворить, он не знал.

Другая же его часть, то ли появившаяся, то ли пробудившаяся в нем не так давно, хотела совсем другого. Она требовала крови, предлагала ему самому убить этого человека и избавить всех от возможных мук совести. Забрать все удовольствие себе. Она распирала его изнутри, билась в запертую дверь, царапала ее когтями, нашептывая едва слышно: «Пусти меня, пусти! Ты не справишься сам, а все сделаю как надо. Ты не пожалеешь. Пусти меня еще один только раз…»

Нев вернул очки на место, молча повернулся и первым пошел обратно к выходу. Он слышал новые призывы Ярослава о помощи, шаги своих друзей, последовавших за ним, но старался не думать об этом. Правильного решения в этой ситуации не существовало, Нев его не видел. Уйти было не менее трудно, чем остаться и попытаться найти слова для этих людей, почему они не должны делать то, что задумали. Нев просто торопился в приятную прохладу майской ночи, глотнуть чистого, освежающего воздуха, пока его не стошнило от мерзости всей ситуации. И от самого себя.