Он был доволен, получая свободу от приказов и имея возможность наградить своих всадников за чужой счет. Основные богатства в Джабале, но кто сказал, что на виллах и в городках по пути туда нечего взять.

– Удачи, – поднимаясь в седло, пожелал на прощанье Блор.

Пусть займется делом, выпустив на кого-то другого ярость. На людях он всегда подчеркнуто-демонстративно уважительно общался с шурином. Внешне они вели себя как единомышленники и равные партнеры. И все равно герцогу не нравилось его подчиненное положение, и временами это прорывалось вспышками негодования. Поэтому Блор не просто так обратился с предложением, а не указанием. Не время ссориться.

– Почему не я отправлен в набег? – потребовал утром разъяренный Франк, отшвыривая с дороги часового и врываясь в палатку, не дожидаясь, пока Блор сам вылезет.

С его точки зрения произошло унижение. Того, что он гораздо полезнее под рукой, а тяжелая кавалерия обычно не гоняется за крестьянами и не жжет их паршивые хижины, а занимается совсем другими делами, в мудрую башку не пришло. Все же исполнитель замечательный, тактик достаточно удачный, а стратег абсолютно никакой. На два шага вперед размышлять не умеет. С другой стороны, примчался выяснять отношения, а не затаил камень за пазухой. Ничуть не изменился с прошедших времен. С ним поступили несправедливо – и требует немедленного ответа и извинений. Ага, два раза.

– Потому что ты мой человек.

Радости от появления Франка Блор не испытывал. Он давно спал не больше четырех-пяти часов в сутки. Посетители и просители шли бесконечной толпой, и с каждым требовалось обговорить нужды. И без того основную массу отсеивали Денес с казначеем на подступах. Тем не менее, все вокруг вечно оказывалось заваленным бумагами и письмами. Хорошо хоть самому прилагать руку не требовалось, а можно диктовать. Парочка десять раз проверенных секретарей вечно торчала рядом. Сегодня с утра он собирался слегка осмотреться, полетав вне тела, чего не делал достаточно давно.

– Не понял, – наморщив лоб, удивился начальник кавалерии.

Теперь не выйдет. Скоро начнется.

– Одрик тебе объяснит, не мешай! – сказал, принимаясь умываться чистой водой из услужливо притащенного ведра.

Ну не втолковывать же тугодуму при свидетелях, слуги тоже уши имеют и языки, что особых трофеев герцог не возьмет. Кто мог, давно удрал за стены. С крестьян особо не разбогатеешь. А вот кровь будет. Так пусть месть и злобу копят против герцога, а с ним идут на переговоры. Анжольви фем Руди нужна быстрая победа, а вот Блору как раз гораздо приятнее затянуть компанию. Сначала холода, затем высадка в Серкане.

Пусть ограбленные и голодные взывают к справедливости, отправляя жалобы императору. Даже весь флот не сможет обеспечить продовольствием, помимо города, еще десятки тысяч беженцев, а с удравшими из двух других провинций как бы не сотни тысяч дополнительных едоков. Выгнать нельзя, накормить, если герцог хорошо выполнит задание, не удастся. Море штормовое, и часто в нем не походишь.

У него как раз появится время подготовиться к следующему наступлению. Варианты поведения в очередной раз можно пересчитать на пальцах одной руки, еще и останутся лишние. Идти на штурм или напрашиваться на сражение чревато нехорошими последствиями. Излишних потерь он себе позволить не мог. Надо выгадать время еще и на строительство нового флота.

– Ну если ты такой умный, в отличие от меня, – с сочащимся из каждого слова ядом произнес Франк, – то нетрудно догадаться о близком сюрпризе.

– Возмездие? – потребовал Блор.

– Не знаю. Он злорадствует, но без ненависти. Опасность отсутствует.

– Но хоть что-то?

– Неудобство, проблемы. Не драка.

– Стоять! – рявкнул Блор. – Что произошло?

– Еще ничего, – невинно скалясь во всю жуткую рожу, заверил Франк. – Предстоит.

– Что?

– Думаю, Одрик разъяснит, подробно и красочно.

Блор молча смотрел на старого знакомого и думал: у него внезапно прорезался юмор. Правда, любой другой при их разнице в положении взвился бы до небес. А я не стану. Угрожать глупо, ругаться тем более. Убрать с командования конницей – так под рукой подходящего нет, еще и Одрик разобидится. Но спускать наглость!

– Донесение прибыло, – влетел в шатер Рей, – сюда едет Изабелла.

– Кто?

– Жена твоя, – глубокомысленно сообщил Франк, ехидно улыбаясь. – Нынешними темпами как раз к обеду заявится, если мы не успеем сняться с лагеря и удрать.

– Зачем?

– Тебе лучше знать, зачем от нее держаться подальше.

– Придурок, – воскликнул в сердцах Блор, – вали отсюда, и чтобы не приходил без зова!

Не вовремя, ох, как не вовремя едет. И гнать поздно.

– А в чем дело? – недоумевающее спросил Рей.

Очередная спаленная деревня уже не вызвала ни малейшего интереса. Выбитые двери, глядящие распахнутыми створками амбары, обвалившиеся крыши, следы телег на земле. Все найденное продовольствие обычно кнехтами вывозилось и отбиралось. Если не теми, так другими. Войска нужно кормить, и другого метода пока не придумали, как забрать в крестьянском амбаре. С другой стороны, мятежники попавшихся под руку фемов, здешних хозяев, чаще всего убивали. Исключения оказались крайне редки, а мужиков не трогали, если они не пытались сопротивляться.

Оттесненные на обочину, чтобы не загораживали путь, беженцы трогали двигающихся мимо ополченцев еще меньше. Плач, жалобы на происшедшее, призывы к справедливости и о помощи пролетали мимо сознания, не задерживаясь. Слишком много их попадалось раньше и наверняка встретятся впереди в не меньшем количестве. Самые умные сидели на месте или попрятались в ближайших горах, что, впрочем, вовсе не гарантировало от дальнейших неприятностей.

Пятый день армия шла по основному тракту вдоль побережья, и зрелище стало привычным. Этим еще повезло. Крестьян редко трогали всерьез. Мало у кого из них можно разжиться чем-то ценным. Золото у таких не водилось, а остальное добро редко брали. По территории провинции носились шайки конных налетчиков, опустошавших земли Массо. Обременять себя тяжкой поклажей они не желали и чаще просто бросали в огонь любовно лелеемые хозяевами вещи. Вот до девок нередко оказывались весьма охочи, случалось и забирали с собой. Участь подобных была тяжела и неприятна.

Множество людей, внезапно лишившись земель и имущества, потрясенные, отчаявшиеся, наводнили дороги, перемещаясь в повозках или пешком. Жизнь в провинции намеренно делали столь невыносимой, что даже в небольших городках, где присутствовал десяток-другой вооруженных фемов, предпочитали бросить дома и податься куда подальше. Основное количество населения собралось в прибрежном гиганте – Джабале.

Расположенные во внутренних областях не очень широкой равнины города редко насчитывали больше пяти тысяч человек. Люди в них не составляли некой однородной категории. Имелись богачи с собственными огромными владениями и свободные бедняки, с трудом зарабатывавшие себе на жизнь. Для грабителей происхождение и наличность имели мало значения. Полудикие пастухи из Чапара, получив отпор, нередко возвращались, объединившись с другими отрядами, и тогда пощады не давали никому.