к тому, чтобы за ней обратиться. Во снах он снова становился Рафаэлем, эти видения начинали преследовать его наяву. Но сейчас, рядом с Тео, он не думал о смертях. Сейчас ему было стыдно за измены. А подобного он не испытывал никогда. Сэм считал, что мужчина имеет право на беспорядочные сексуальные связи. Теодора ни разу не высказала свое мнение по этому поводу, ни разу его не упрекнула, хотя, он уверен, все знала.

Сэм смежил глаза. Жажда подождет. Все подождут. Ему просто хочется побыть рядом с ней. А потом он поговорит с Аделией еще раз. И если продолжит терять часы или случится что-нибудь еще, обратится к Хоулу.

* * *

Утро следующего дня

Когда Самуэль увидел, что ему звонит детектив Аксель Грин, он почувствовал такой ужас, что пересохло во рту. Художник стоял у себя на кухне и варил кофе Теодоре, которая решила отлежаться после долгой дороги и насыщенной ночи, мурчал какую-то песенку под нос и совершенно забыл про то, с чем ему пришлось столкнуться во время ее отсутствия. Телефон Грина он записал на всякий случай, но не ждал, что тот позвонит. К нему мог заявиться стажер Логан или на крайний случай Артур Тресс, с которым они хотя бы были знакомы. Но Грин… Детектив произвел на художника неизгладимое впечатление за время их короткой беседы в участке. Вопреки всему Мун ее помнил прекрасно. И сейчас звонок мог означать что угодно.

После того как алиби художника не подтвердилось, а потом он нашел серьезные расхождения между тем, что помнил, и, например, журналом посещений доктора Ковальской, он боялся таких звонков. Боялся сильнее официального визита и полицейских проблесковых маячков на подъезде к своему дому. Он налил себе стакан воды, залпом выпил и ответил на звонок.

– Самуэль Мун, слушаю.

– Это Грин, – ожила трубка. – Мне нужно с вами поговорить.

– Мне нужно явиться в участок? – тихо спросил Мун, готовясь к худшему.

– Нет. Я недалеко от вашего дома. Можно заехать?

Мун оглянулся. На кухне появилась нянечка. Она выглядела заспанной. София еще спала, и Марианна, скорее всего, вылезла в поисках кофе. Увидев художника, она ретировалась, не желая ему мешать. В воспаленном воображении Муна она осталась белкой с черной шерстью и внимательными фиалковыми глазами, которая высунула мордочку из овального дупла на дереве со странной темно-синей корой, отливающей металлом.

– Да, конечно, – упавшим голосом сообщил он. – Но я не один.

– Я ненадолго.

– Да, детектив, я буду рад. Приезжайте.

Грин отключился, а Мун замер, глядя в потолок. Кофе сварился. Аромат должен был вдохновить его, пробудить, но вместо этого художник испытал что-то слишком похожее на отчаяние. Его жизнь рушилась. Он открыл дверцу бара, достал оттуда коньяк и перелил кофе в большую кружку, разбавив его алкоголем. Горячий напиток обжег. Мун закашлялся, но сделал еще глоток. Жар от алкоголя, разгоняемый кофе, привел в чувство. В ожидании детектива он может немножко поработать.

4. Аксель Грин

17 июня 2001 года

Детектив Грин остановил мотоцикл у ворот перед домом Самуэля Муна и замер в ожидании. Несколько секунд спустя массивные створки дрогнули и разъехались, пропуская его внутрь. Аксель оставил мотоцикл на парковочном месте, повесил шлем на руль, провел рукой по волосам, взбивая их, и направился к дому. Он двигался со спокойной грацией военного, который пережил настоящий ад в самых горячих точках. Темно-синие глаза скользнули по небольшому, но изящно оформленному участку, по «Порше 911» художника, остановились на черном «Ауди», который точно не был зарегистрирован на Муна. Предположил, что это машина Теодоры Рихтер. С Теодорой Грин не был знаком, но Тресс и Логан в один голос заявили, что с ней что-то не так, и Акселю было интересно убедиться в этом самостоятельно. Марк Карлин, который пересекался с ней на городских приемах, сказал, что она просто успешная и занятая женщина, чьи интересы отличны от «хочу выйти замуж и рожать детей», что она холодна и весьма замкнута, но ничего такого, чтобы привлечь внимание полиции.

Грин на ходу закатал рукава белой рубашки до локтей и поднялся к двери. Та открылась до того, как он позвонил. На пороге стояла молодая женщина с белозубой улыбкой и смеющимися глазами. Нянечка, Марианна. Она улыбнулась.

– Проходите. Мистер Мун вас ждет.

Аксель кивнул и прошел в дом. Первое, на что он обратил внимание, было просторное фойе с белыми стенами. Он видел такие уже дважды за последний месяц, и неприятная ассоциация резанула. Но здесь не было крови и грустных лиц. Благополучная семья с высоким достатком. Марианна испарилась. Грин остался один и почти растерялся, когда услышал голос художника:

– Направо, господин детектив, я в гостиной. Кофе?

– Если можно, стакан воды, – откликнулся Аксель, входя в помещение. Гостиная совмещалась с кухней, была такой же просторной и светлой, как и весь дом. Мун стоял у стола и варил кофе. После ответа детектива он достал с верхней полки чистый прозрачный бокал, налил туда воды и протянул гостю. Аксель сделал глоток и опустился на стул у обеденного стола.

– Пару минут, я закончу, – проговорил художник. – Обычно ко мне приезжают ваши лакеи, детектив Грин. С вами мы разговаривали лишь единожды. Что-то случилось?

– Да, у нас появилась зацепка и снова понадобилась ваша консультация.

– Консультация или показания?

– Это зависит от того, что вы сможете рассказать, мистер Мун.

Художник налил себе эспрессо и сел напротив Грина. Его серо-зеленые глаза остановились на лице детектива, который обратил внимание на расширенные зрачки. Если обычно Мун напивался до беспамятства, то сейчас, похоже, был под кайфом. Отличное начало беседы.

– Вам я говорю больше, чем своей невесте.

– И это правильная позиция. Вы точно сможете сейчас поговорить? Я вижу, вы…

– Я в порядке, – оборвал Мун. – Тео вернулась из командировки, и мне нужно было немного расслабиться, вот и все. Ничего тяжелого или запрещенного.

– Ладно.

Грин откинулся на спинку кресла с обманчиво спокойным выражением лица. Он буквально прочувствовал фразу «женщина вернулась – нужно было расслабиться». Сам он весь этот месяц прожил будто на иголках. Роман с Энн развивался стихийно, и Грин не успевал за ним. Он старался об этом не думать, но если просыпался рядом с ней, чувствовал себя обманутым. Интуиция о чем-то вопила, но впервые за всю жизнь Аксель не мог определить, что именно она хочет ему сказать. Что эта женщина не для него? Определенно, она не для него. Они из разных миров, он прошел через ад, а Энн рассказывала про