План заговорщиков, однако, сорвался, так как неожиданно был арестован брат Раевского и один из офицеров, сопровождавших Соколова, к тому же Троицк, куда предполагалось отправить Романовых, был освобожден от дутовцев советскими войсками.

К. Соколову и другим офицерам удалось выбраться из Тобольска, а затем и из Тюмени, где они были задержаны моряками-балтийцами «Северного летучего отряда» мичмана С. Д. Попова, направленного из Петрограда на борьбу с дутовщиной[424]. «Нам, – писал К. Соколов, – бывшим на месте, было видно, что наша цель была вполне осуществима, что не хватало организатора и средств. Таких людей, как мы, для разведки, информации и боя нашлись бы сотни»[425].

Другая группа, включившаяся в дело освобождения Романовых, сформировалась вокруг бывшего сенатора Туган-Барановского, который еще осенью 1917 г. посылал своих людей в Тобольск. Упоминавшийся нами Сергей Марков в книге «Покинутая царская семья» писал, что, когда он в начале зимы 1918 г. готовился к поездке в Тобольск, его знакомые сообщили ему о деятельности Туган-Барановского и о том, что «он (Туган-Барановский. – Г.И.) предполагает отправить туда еще несколько человек…»[426]«Действует ли он по поручению какой-либо организации, – пишет С. Марков, – или на свой страх и риск, мне мои знакомые сказать не могли, но факт отправки людей в Сибирь был им доподлинно известен, и они рекомендовали мне обратиться к нему для получения информации»[427].

По словам С. Маркова, осенью 1917 г. Туган-Барановский вел переговоры об оказании «всяческой поддержки» царской семье с французским послом Нулансом и английским поверенным Линдлеем. Переговоры эти, однако, не привели ни к какому результату[428].

Как сообщает в своих воспоминаниях «секретарь» Распутина А. Симанович, группа Туган-Барановского действовала весьма активно. Ее люди якобы приступили к практической организации побега Романовых из Тобольска. «Близ дома заключения царской семьи, – пишет Симанович, – был нанят лабаз, в котором для отвода глаз была устроена пекарня. Из подвала пекарни были начаты работы по прокладке подземного хода к дому заключения. События развивались так быстро, что этот план не мог быть осуществлен»[429]. В это сообщение, однако, трудно поверить, учитывая «хлестаковский» характер самого Симановича и его «мемуара». Скорее всего, в данном случае мы имеем дело с отраженными слухами, которые, по словам Кобылинского, одно время действительно циркулировали в Тобольске и согласно которым под губернаторский дом, где жили Романовы, велся тайный подкоп[430].

Зимой активизировалась и уже известная нам организация Маркова-2-го, поддерживавшая связь с Тобольском через А. Вырубову. Марков-2-й уверял ее, что в его распоряжении находится более 100 офицеров, готовых выехать в Тобольск, но что остановка только из-за нехватки денег. Впоследствии, уже в эмиграции, Марков-2-й, выставлявший себя чуть ли не основной фигурой в деле освобождения Романовых, также сетовал на то, что у него «уходили целые месяцы, пока удавалось наскрести сколько-нибудь значительную сумму»[431]. Однако это «самооправдание» Маркова-2-го опровергается другими эмигрантскими свидетельствами. Так, граф П. Бенкендорф писал в своих воспоминаниях, что крупные суммы (более 200 тыс. руб.), предназначавшиеся для бывшего царя, стекались к нему (Бенкендорфу) «с разных сторон», в том числе и от иностранных послов (имен их Бенкендорф не называет). Большую часть этих денег, по словам Бенкендорфа, он переслал через некоего «X» в Тобольск[432], но, конечно, не исключено, что другая их часть могла оказаться и в руках тех, кто готовил побег Романовых.

Другим пунктом сбора средств для царской семьи были московские монархические группы. Один из их руководителей – А. В. Кривошеин впоследствии показал, что для Романовых были собраны 250 тыс. руб. и через доверенное лицо (бывшего могилевского вице-губернатора Штейна) вручены в Тобольске Татищеву и Долгорукову. Через них было установлено и письменное общение с Романовыми[433].

Активно занималась сбором средств для Романовых и сама Вырубова. Главным источником ее доходов были предпринимательские круги. Особенно щедр был банкир К. И. Ярошинский, имевший широкие зарубежные связи. По некоторым данным, он передал Вырубовой 175 тыс. руб.[434]

Таким образом, позднейшие жалобы Маркова-2-го на нехватку денег для его «спасательных операций» мало обоснованы. Единственное, что можно предположить, – это то, что если Марков-2-й действительно испытывал нужду в деньгах, то, по-видимому, потому, что ему лично не очень доверяли. Во время встречи Маркова-2-го с Вырубовой последняя согласилась финансировать поездку в Тобольск лишь трех офицеров, в том числе Сергея Маркова, которого знала лично. Кроме того, вслед за ним должны были выехать двое «марковцев»: ротмистр Гринвальд и сын бывшего члена Государственного совета С. Андреевский. Эта небольшая группа по прибытии на место должна была установить связь с двумя ранее выехавшими в Тобольск посланцами Маркова-2-го и Вырубовой: штаб-ротмистром Н. Седовым (он был агентом Маркова-2-го) и поручиком Б. Н. Соловьевым (доверенное лицо Вырубовой). На личности Соловьева следует остановиться несколько подробнее.

Он был сыном (родился в 1891 г.) казначея святейшего Синода, действительного статского советника Н. В. Соловьева, состоявшего в тесной дружбе с Г. Распутиным. В сводке полицейского наблюдения за Распутиным его имя (и имя его жены – поклонницы Распутина) встречается неоднократно[435]. Из отрывочных сведений, имеющихся в белоэмигрантской и иностранной литературе, следует, что Борис Соловьев учился в Берлине, затем в качестве секретаря какого-то немецкого коммерсанта побывал в Индии, где некоторое время «обучался» в одной из «теософических школ», основанных в конце XIX в. знаменитой Блаватской, и, таким образом, приобщился к мистицизму и оккультизму.