проба на наркотики. Анализ показал наличие следов гашиша и ЛСД. Но как они достали наркотики? Для покупки на улице у них не было денег. Не дал ли наркотики незнакомец из «торговой делегации»? Или их подсыпали ребятам в стаканы без их ведома? Мы старались раскрыть заговор, но не были уверены, что он вообще существовал. Зато мы точно знали, что не осталось никаких шансов на то, что Канада примет их как иммигрантов.

А тут еще возникла угроза нового поражения в «холодной войне». 2 ноября ТАСС передал, что дочь Иосифа Сталина Светлана вернулась в Москву со своей тринадцатилетней дочерью Ольгой, родившейся в Америке. Это было так же скверно, как дело Битова два месяца назад. По сообщению ТАСС, Светлана разочаровалась в жизни в Великобритании и вернулась на родину. Советское гражданство было возвращено ей и дано Ольге. Советские власти заявили, что Светлане прощены семнадцать лет ее антисоветской деятельности. Их великодушие было оплачено сторицей. Пропагандистский эффект от возвращения Светланы был огромен.

Когда же 9 ноября мне позвонила Маша и рассказала, что Игорь накануне получил письма из СССР от жены Галины и родных, это было похоже на апофеоз в греческой трагедии. Письма были отправлены всего неделю назад и уже дошли, что было большим достижением для советской почты в те дни жесткой цензуры. Оставалось предположить, что советские власти пропустили письма из политических соображений. Момент прибытия писем был точно рассчитан, чтобы тронуть сердце молодого человека в минуту эмоциональной слабости и ввергнуть его в еще более глубокое смятение.

Оба парня отправились в советское посольство, чтобы — как они сказали украинским соседям — «выяснить свой статус», и отсутствовали несколько часов. Я сообщил об этом в министерство внутренних дел. Но мы знали, что если парни действительно захотят связаться с посольством и вернуться домой, неважно по какой причине, никто в Англии не смог бы их остановить. На следующий день, в субботу, от них так и не поступило никаких известий. Я поехал в Актон и поговорил с соседями-украинцами. Те не могли сказать ничего, кроме того, что ребята ушли предыдущим утром и не появлялись всю ночь. Ребята пропали, хотя их вещи лежали несобранными, а Игорь даже оставил свою любимую гитару и плейер. Они наверняка собирались сюда вернуться. Игорь никогда бы не уехал без своей гитары.

Нашел я и письма из России. Галина писала: «Мы все очень хотим увидеть тебя. Ждем тебя с нетерпением. Твоя дочурка подрастает. Недавно ей исполнилось три годика. Целую тебя снова и снова». К письму была приложена цветная фотография дочери Леночки, прелестной маленькой девочки на трехколесном велосипеде, родившейся после того, как отец ушел в армию. Было ясно, что ребята собирались вернуться в дом, хотя бы за этими дорогими для них вещами. С другой стороны, мне казалось, что, впустив их в посольство, КГБ постарается не выпустить их обратно. Я думал, что они выйдут из посольства с охраной, только чтобы доехать до аэропор та и улететь домой.

Во второй половине дня министерство внутренних дел направило запрос в советское посольство, и оттуда, наконец, подтвердили, что, как мы и подозревали, ребята находятся там. Затем обе стороны проинформировали прессу, в результате чего по возвращении домой я застал на пороге группу нетерпеливых журналистов и операторов. Хотя у меня не было настроения, я все же сказал несколько слов о том, что опасаюсь за будущее ребят и надеюсь, что, если им действительно предстоит возвращение в Россию, министерство внутренних дел будет первым, кто убедится в том, что они едут туда добровольно.

Назавтра, ранним воскресным утром И ноября 1984 года, в День поминовения, мне позвонили из министерства внутренних дел и сообщили, что в полдень ребята вылетят из аэропорта Хитроу после беседы с британскими официальными лицами. Меня пригласили в министерство, где и должна была состояться беседа. Центральные улицы Лондона были перекрыты в связи с праздником. В конце концов, сделав крюк, я добрался до министерства, где меня ждала необычная сцена.

Несмотря на воскресенье, министерство внутренних дел было открыто специально для этого случая. Меня поместили в одну комнату, а Игоря и Олега — в другую. В третьей комнате были чиновники. Министерство иностранных дел представляли помощник заместителя министра Дерек Томас и заведующий отделом Советского Союза Найджел Блумфилд. Внушительная делегация прибыла из советского посольства, включая консула Михаила Ипполитова и молодого дипломата Владимира Иванова, выступавшего в роли переводчика.

Мне показали заявления, подписанные ребятами. Там была изложена новая, советская версия случившегося. Игорь писал, что они согласились приехать в Великобританию, чтобы найти способ вернуться домой в Россию и избегнуть смерти, которая грозила им в афганском плену. «Я не хочу оставаться в Великобритании, чужой мне стране, а хочу вернуться домой и приносить пользу своему народу», — писал он. Олег написал следующее: «Я, бывший советский солдат, служил в Афганистане, попал в плен к афганцам и провел целый год в кандалах. Лорд Бетелл приехал туда и предложил нам поехать в Великобританию. Мы не хотели этого, но подумали, что это была возможность вырваться, возможность попасть домой… Здесь нам совсем не понравилось… Все, что я подписал здесь, было сделано под влиянием лорда Бетелла, которого я не хочу больше видеть».

Тем временем ребята говорили английским чиновникам в присутствии представителей посольства, что на них не оказывается никакого давления и что они не предвидят никаких проблем по возвращении в Россию — им просто разрешат отправиться по домам. Английские чиновники хотели, чтобы Игорю и Олегу позволили повторить все это мне лично во избежание каких-либо недоразумений. Но Ипполитов не разрешил. Однако он согласился встретиться со мной. Это было самое холодное рукопожатие в моей жизни. Консул сказал: «Они не желают вас видеть». Он отказался передать им маленькую православную иконку, которую я принес им в подарок. «Они не хотят ее брать», — сказал он. На самом деле, как мне впоследствии рассказывал Владимир Иванов, Игорь сказал, что ему не нужна икона, но он бы очень хотел получить свою гитару.

Я был во дворе, когда они садились в посольскую машину. Я помахал им рукой, и Игорь радостно помахал в ответ, но Ипполитов пресек этот жест. «Садитесь!» — рявкнул он. Они уселись, машина сразу тронулась и, быстро миновав железные ворота, помчалась мимо Гайд-парка в аэропорт Хитроу, предоставляя мне обсудить все это с журналистами и съемочными группами, толпившимися около здания.

Сегодня Иванов говорит: «Разумеется, события того утра понимались нами по-разному и не без эмоций. Я могу подтвердить, что