Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Король взмахнул повелительно, тут же появился слуга, и перед Олинн поставили огромное серебряное блюдо, кубок в оплётке из золота и положили изящный прибор: двузубую вилку с серебряной ручкой и нож. И такие приборы, как она заметила, лежали только на королевском столе. Слуга махнул кому-то, и вот уже двое разносящих замерли, держа за ручки вертел, на котором покоилась изрядно покромсанная туша кабана. А ещё один слуга поднырнул с другой стороны, держа блюдо с жареной птицей. Острейшим ножом он быстро отрезал несколько сочных ломтей разного мяса, а потом добавил утиную ногу. И в кубок налили не тёмный эль, а вино. Мясо сдобрили медово-клюквенным соусом, и всё это с такой ловкостью, что Олинн даже удивилась. Надо же, какие в Бодваре расторопные слуги!
Но, несмотря на такое изобилие, у неё бы и кусок в горло не полез. Потому что в этом огромном зале за столом она была единственной женщиной, если не считать служанок. Со всех сторон её ощупывали мужские взгляды, и не будь она гостьей короля, кто знает, чем всё это могло бы закончиться. Хотя…
… неизвестно ещё, чем это всё и закончится!
— Дорога была утомительной, наверное? Как тебя приняли в Бодваре? — спросил король, и Олинн повернулась к нему, не зная, что ответить.
Он сидел близко и даже чуть склонился к ней, чтобы не перекрикивать шум празднующих гостей, и Олинн стиснула пальцы, обдумывая ответ. Нельзя было сказать лишнего, ведь неизвестно, что вообще о ней рассказал королю ярл Бодвар.
— Спасибо… Ваше Величество, — пробормотала она, наконец, услышав, что именно так обращаются к нему другие. — Меня приняли… хорошо.
— А что с ячменём?
— С ячменём? — непонимающе переспросила Олинн. — С каким ячменём?
— Ну, с тем самым, за которым ты поехала из Олруда в такую бурю, не испугавшись войны, волков и королевских отрядов на дороге.
Ей показалось, или король усмехнулся?
— Ах, с тем самым ячменём! — Олинн хлопнула себя ладонью по лбу, будто вспомнив, что она и правда тут именно за этим. — Так с ним всё хорошо, Ваше Величество. И благодарю за то, что помогли добраться до замка. Буря, и правда, была ужасная.
— Ну что же, — король взял хрустальный бокал с вином и, указав пальцем на кубок Олинн, спросил как-то торжественно: — Так выпьем за удачу на дороге, храбрая экономка? Будь я проклят, если это не божественный знак!
− За… удачу.
Олинн чуть приподняла кубок, и в тот же миг его коснулся хрустальный край королевского бокала, и ей ничего не оставалось, как выпить вместе с королём. До этого дня Олинн никогда вина не пила. В Олруде его не водилось. Отец из походов иногда привозил несколько бутылок, и хранилось оно под замком у самой Ульре, в её кладовке. Его берегли для самых важных случаев: свадеб, союзов и побед.
Но сейчас, выпив половину бокала, Олинн подумала, что вино, пожалуй, не заслужило такого внимания и почтения: кисловато на вкус, как забродивший ягодный соус. Но что поделать, раз король пьёт, то и ей надо пить, может, так он скорее от неё отстанет.
Но король не отстал. Казалось, наоборот, он почему-то сильно ею заинтересовался и будто даже повеселел.
— Расскажи мне про Олруд, — приказал король, поставив на стол бокал и повернувшись к Олинн вполоборота.
И эти слова прозвучали в голове почти эхом. Вот также когда-то в избушке Тильды ей приказал Игвар, и тогда она наболтала много лишнего. Правда, сегодня про Олруд можно было рассказывать без утайки, замок всё равно принадлежит королю.
— Да что про него рассказывать? — пожала она плечами. — Замок. Каменный. Стоит на скале, а кругом болота. Десять хозяйских спален, кухня, оружейная, Медовый зал и зал поменьше − Охотничий… Крепость, речка, гуси-лошади-воины-кузница…
Она перечислила скороговоркой всё, что ежедневно обходила по делам, и даже ещё не закончила свой длинный список, как король расхохотался, и Олинн недоумённо на него посмотрела. И не она одна. Гости, казалось, тоже сильно удивились.
— Простите, Ваше Величество, если сказала какую-то глупость, — пробормотала она, растерявшись, — не каждый день я ужинаю с королями. То есть, я вообще никогда не ужинала с королями. Вернее, вы вообще первый живой король, которого я увидела… Хотя… и мёртвых королей я тоже не видела раньше…
И она почувствовала, как снова пунцовеют уши.
Вот же лягушка-то! Надо же сболтнуть такую глупость!
— … и я, пожалуй, лучше помолчу, — она допила вино из бокала, чтобы скрыть своё смущение.
Но король смеялся совершенно искренне.
— О, нет-нет! — он потёр лоб и махнул налить им ещё вина, — прошу тебя, продолжай. Это довольно любопытный рассказ, и мне по душе твоя лаконичность.
Что такое лаконичность, Олинн не знала, но по душе, так по душе, уже хорошо.
От вина стало теплеть. Тепло зародилось в кончиках пальцев и поползло по рукам, по ногам, и голову затуманило приятным хмелем, от которого даже король показался Олинн не таким уж страшным. Вернее, так-то он был совсем даже ничего, если бы не эта тёмная печаль в его глазах.
Могла бы она подумать, что однажды будет ужинать с самим королём Гидеоном!
И если бы Фэда не вышла замуж за Хельда, это она могла бы сидеть рядом с ним и быть королевой. Он не так уж и страшен, хотя, конечно, угрюм. Но вот же он смеётся, и гости почему-то так странно на него поглядывают.
Но если король останется доволен, то, может быть, ей удастся выкрутиться из этой ситуации без последствий? И тогда она сможет остаться в Бодваре и жить здесь, не таясь.
Олинн сцепила пальцы и, спрятав руки под скатерть, продолжила свой рассказ. Уж это-то ей несложно, рассказывать об Олруде она может долго, ведь она знает о замке всё.
А король, облокотившись одной рукой и подперев подбородок, слушал Олинн внимательно, иногда щёлкая пальцами, чтобы заставить особо шумных гостей приглушить свой победный ор.
Ей налили ещё вина, и снова её кубок встретился с бокалом короля. И в какой-то момент она почувствовала, что уже пьяна. Вино оказалось куда коварнее эля или мёда. А ведь она выпила совсем немного! Но зато страх прошёл, и рассказ её тёк быстро и плавно. Король иногда задавал вопросы, и она отвечала. Иногда он улыбался, и
