Владимир Медведев: «Он, уезжая, говорил: «Я у бабушки». Потом Леонид Ильич спрашивает, мы говорим: «Он сказал, что у бабушки», то есть бабушки Леонида Ильича. А так он сказал однажды, куда поехал, Леонид Ильич взял и позвонил туда. Его там не было. Он взбучку ему так устроил. Но тем не менее, может, недельку все было нормально, а потом опять стал уезжать. А уезжая, он давал снотворные эти Нине Александровне, и она уже сама распределяла, куда сколько надо дать».

Вот так и жили. В свою очередь, медсестра, к которой Брежнев привязывался все больше, тоже решала свои локальные задачи, иногда за счет здоровья Генерального секретаря ЦК КПСС. Охрана стала подозревать, что медсестра не ограничивается тем количеством таблеток, что передает ей лечащий врач.

Владимир Медведев: «Может быть, она давала, чтобы он подольше поспал. И так, в общем-то, и было. Она уходила, говорила нам, что ей куда-то надо. Мы не знали, куда, может, она и у Леонида Ильича отпрашивалась порой. Поэтому она вела себя очень спокойно».

Спокойная Нина Александровна так же спокойно решила все свои проблемы. Получила трехкомнатную квартиру в престижном доме ЦК КПСС, помогла быстрому карьерному взлету мужа-пограничника: от капитана до генерала, обеспечила независимое материальное положение семьи.

Кстати, по странному стечению обстоятельств муж-пограничник погибнет в автомобильной катастрофе в восемьдесят втором, в год смерти Брежнева, а тогда Нина Александровна спокойно пользовалась шансом, предоставленным ей судьбой, вернее, личной симпатией всесильного Леонида Брежнева.

Вопрос об устранении из окружения Брежнева симпатичной медсестры вставал все острее.

Генсек разрушался на глазах, и в конце концов Андропов и Чазов решились. Вначале Чазов попытался поговорить с женой Брежнева Викторией Петровной. Ее реакция Чазова ошеломила: «Вы врачи, вы и разбирайтесь, а я портить отношения с мужем не хочу».

Накричал на Чазова и сам Брежнев. И вот тогда была разработана целая операция по устранению Нины Александровны. Постепенно стали сокращать время общения Брежнева и медсестры. Ему говорили разное: то муж заболел, то ребенок, то еще что-то. Настал момент, когда работавший с Брежневым с тридцать восьмого года и знавший его досконально начальник личной охраны Ребенко нажал на болевую точку.

Владимир Медведев: «По-моему, он сказал о том, что она распространяет слухи о Леониде Ильиче, о его положении и его состоянии и так далее. Может, этого и не было, я не знаю, но вот это было, он очень не любил этого».

Почувствовав неладное, Нина Александровна попыталась разрешить проблему. Однажды, будучи на дежурстве, она решила подойти к Леониду Ильичу, который гулял на улице.

Владимир Медведев: «И ее быстренько Александр Яковлевич оттер, отвел в сторону, не дав возможности Леониду Ильичу ее увидеть. И после этого, обратившись к Леониду Ильичу, сказал, что, Леонид Ильич, можно ли, ну, у Нины Александровны там что-то в доме не в порядке, что-то со здоровьем, она одна работала, можно ее заменить? Леонид Ильич говорит: «Раз такое дело, конечно, замените».

Вот так и добились, чтобы Генсек постепенно забыл о своей привязанности. Но проблема приема снотворных таблеток сразу исчезнуть не могла. Настал момент, когда центральная нервная система Брежнева изменилась настолько, что даже обычные успокаивающие средства являлись для него сильнодействующими препаратами. О проблеме уже знало все Политбюро. Он изводил своих друзей просьбами дать снотворное. Многие, такие, как Черненко и Тихонов, помогали.

Как можно отказать другу?

Некоторые, такие, как Андропов, выходили из положения с помощью пустышек, которые он приказал специально изготавливать. А тут еще врачи на вопрос Брежнева: «А усиливает ли действие таблеток водка?» — опрометчиво ответили: «Да».

Остановился Брежнев на белорусской «Зубровке», которую попробовал в Беловежской Пуще.

Все та же роковая Беловежская Пуща.

Владимир Медведев: «И он стал, сказал нам, чтобы мы эту «Зубровку» имели всегда и наливали ему к обеду. Чтобы мы наливали. Но мы уже пришли к мнению, вот так поговорив между собой, мы эту «Зубровку» стали разбавлять водой. Полбутылки выливали этой «Зубровки» в другую бутылку, а доливали туда воды, чтобы его удержать от этого. Потому что таблетки, да еще и алкоголь. Это было для нас очень плохо. Куда мы ни приезжали, мы заходили на кухню. Там на нас все смотрели, такие глаза расширенные, чем мы занимаемся. А мы разбавляли эту «Зубровку». И мы незаметно ставили ее на стол во время приемов. Больших приемов».

Постепенно и о «Зубровке» Брежнев заговорил в том плане, что не действует. Что это за «Зубровка» такая?

Владимир Медведев: «А если бы он попробовал вот так где-то на приеме «Зубровки» настоящей, я не знаю, что бы он сделал с нами, узнав о том, что мы разводим эту «Зубровку». Вот такие дела».

Как ни старалось скрыть окружение Брежнева тот факт, что он недееспособен, во второй половине семидесятых это стало ясно всем: и в стране, и за рубежом. На глазах у все понимающих людей началась вакханалия под названием «культ личности Брежнева».

Дряхлеющие вместе с ним соратники — чего стоит одно падение с лестницы Тихонова во время визита в Польшу — вешали на уже ничего не понимающего «дорогого Леонида Ильича» одну награду за другой. Славословили так, что вместе с Генсеком становились посмешищем перед всем миром.

Все это происходило на фоне резкого ухудшения экономической ситуации в стране.

Стремительно пустели полки продовольственных магазинов, за самыми обычными продуктами: колбасой, маслом, яйцами — выстраивались колоссальные очереди, особенно в провинции.

На этом фоне в 1979 году Советский Союз ввязывается в афганскую авантюру. В ответ — экономическое эмбарго западных стран. В 1981 году нормы потребления мяса в СССР были определены в 2 кг на душу населения.

Практически ничего.

Хуже, чем в войну. Понимал ли Брежнев, в каком положении находится он сам и страна? Как говорят близко его знавшие — да, понимал. В минуты просветления несколько раз вновь заводил разговор об отставке. Но быстро уступал окружению и продолжал жить своей странной жизнью, состоящей из десяти-двенадцати часов сна, плавания в бассейне и редких приемов делегаций, коротких, по два часа заседаний Политбюро один раз в неделю, поездок на любимый хоккей и обожаемую охоту. Домой возвращался, как правило, перед программой «Время». На ужин обязательно приглашал прикрепленного. Так и сидели втроем, разговаривали, потом смотрели «Время», и Брежнев поднимался в спальню. Дети и внуки приезжали редко, но Брежневу хватало общества жены и прикрепленного. Он вообще очень нежно относился к своей жене.

Владимир Медведев: «Он так беспокоился за ее здоровье, за здоровье Виктории Петровны. Она лет пятнадцать-двадцать болела сахарным диабетом, и часто у нее случались приступы, и он настолько переживал. Это была пара идеальная по человеческим меркам. Он постоянно заботился о ней, постоянно спрашивал, постоянно интересовался, у нас спрашивал, как она, постоянно ей звонил, как она себя чувствует».