Умолкнув, генерал остановился и воззрился на меня, явно ожидая реакции на свой рассказ.

— Бред какой-то… — только и смог выговорить я. Слова жандарма казались полнейшим абсурдом, но, что и как на них возразить, я пока не понимал.

— Ну, почему же сразу бред, — пожал плечами Осип Фомич. — Уж точно ничем не хуже той чуши, что льет в уши своих адептов Орден. Общество они, мол, развивают, государство укрепляют, России служат… Как же! Будь так, давно бы русский орел распростер крылья и над Константинополем, и над Веной, и над Лондоном! Не так уж и много нужно для этого в прошлом переиграть… — заметил он почти мечтательно. — Но нет же: вам Александра Сергеевича Пушкина на убой подавай! Лишим гения пары недель жизни — и будет всем счастье! Самим не смешно? Ладно, не станем ссылаться на собственное признание Брюса Ромодановскому — но есть же объективные, неопровержимые факты! Одних посланцев Машина использует многократно, о других забывает после первой же миссии — а то и вовсе не задействует. Факт? Факт. Причем, от поведения посланца на миссии выбор Машины очевидным образом не зависит. Далее. Способности Столпа передаются по наследству — это еще один факт. Сын или дочь двоих родителей-Столпов почти наверняка тоже окажутся таковыми. Если Столп — только один из родителей, тут уже возможны варианты…

— Мои папа и мама — оба были обычными людьми, — сухо заметил я.

— Иногда способности проявляются через поколение или два — отсюда, вероятно, рождение Столпов в обычных семьях. Либо их родителей попросту вовремя не выявили и не окольцевали ни Орден, ни Легион. Как моего отца, например… Да вы, сударь мой, были с ним знакомы! — улыбнулся внезапно генерал — будто бы не слишком веселой улыбкой.

— В самом деле? — недоуменно нахмурился я. — Что-то не припомню на своем жизненном пути на одного Фомы…

— Зато наверняка помните некоего Томаша. Если по-русски — как раз Фому. Что ж, раз уж об этом зашла речь, позвольте еще раз представиться: генерал-майор Осип Фомич Ковальский — к вашим услугам!

* * *

— А ведь я вам, Алексей Дмитриевич, даже благодарен, — с кривоватой усмешкой заявил жандарм. — Ваш рассказ расставил последние точки над «i». То, что Машина не смогла предсказать появление на сцене миссии моего несчастного отца, да еще и дважды не смогла, и послужило для меня окончательным доказательством его былых способностей. Угасших в детстве, но все же оставивших свой след. Как вы, вероятно, знаете, Столпы приподняты над потоком времени — и поэтому Машине плохо удается их просчитать…

— Мы защищались… — пробормотал я непрошенные — и, вероятно, бессмысленные — оправдания. — И в 1812-м, и в 1837-м…

Тем временем, замедлив шаг, Осип Фомич остановился перед одной из статуй на аллее — изваянием молодой женщины, попирающей ногой мешок с рассыпанными монетами и прижимающей к груди нечто, напоминающее лавровый венок — припорошивший скульптуру снежок не позволял определить предмет в ее руке с уверенностью.

— Немезида, греческая богиня возмездия, — задумчиво кивнул на нее генерал. — А ведь это, пожалуй, символично… При всей однозначности моих чувств к Ордену, в данном конкретном случае мне не в чем вас упрекнуть, — к немалому моему удивлению заявил он затем. — Вы и в самом деле защищались. Кстати, в течение нескольких лет я и сам мечтал поквитаться с дорогим папашей. Открывшиеся у меня способности он именовал не иначе, как печатью сатаны. Дошло до того, что отец решил утопить меня в Неве! И не просто решил… На мое счастье, вмешался Легион. Лет до десяти я вынашивал планы жестокой мести, а потом, благодаря вам с напарницей, все устроилось само собой. Собственно, не появись вы, отец бы все равно умер в 1837-м, просто чуть позже…

Жандарм еще продолжал что-то говорить, но я уже его не слушал — новость о родстве Осипа Фомича с моим злым гением Ковальским вдруг затмилась иной, куда более актуальной. Ноги у меня внезапно похолодели, лицо обдало жаром, живот подвело, сердце замерло… Как я уже как-то упоминал, прочувствовав раз, подобное уже ни с чем не спутать!

Еще миг, и Летний сад, включая разоткровенничавшегося генерала, пришел в движение, завертелся вихрем — и меня выдернуло из чужого потока времени, словно утопающего из черного омута.

г. Санкт-Петербург, август 20** года

Текущий поток времени

Вот теперь в Летнем саду было под стать его названию — зелено и знойно, несмотря на подступавшие сумерки. Даже мраморной Немезиде, похоже, стало жарковато — богиня аж платье с плеч приспустила, обнажив куда больше, чем требуют приличия что XIX, что XXI века. Может, конечно, она и зимой так стояла, да под снегом я не разглядел…

Оторвав взгляд от равнодушной статуи, я принялся торопливо расстегивать теплую шинель. По мере того, как мои пальцы едва ли не «на автомате» скакали по орленым пуговицам, мозг изо всех сил пытался сосредоточиться на новой реальности — но там, где он мог ожидать ее найти, зияла лишь черная пустота. Я отлично помнил, как отправился на миссию, что видел и делал в 1837-м и в 1881-м, уже привычно ощущал границу, установленную недавним Скачком, но за ней, за этой границей, не было ничего, никакой новой версии бытия!

Судорожно сдернув с руки перчатку, я даже проверил, не исчезло ли с пальца кольцо — уж очень ощущения были похожи на пробуждение утром очередной роковой пятницы в бытность мою до знакомства с Орденом. Облегченно выдохнул: нет, ободок сидел как влитой. Но, может, рано радоваться? Может, кольцо сломалось? Если, как утверждал Осип Фомич, Машина уничтожена — должны были перестать работать и цацки на пальцах? Или как?

Так, стоп. Если бы Машины не стало — как бы тогда меня перенесло сюда? И куда это «сюда» — кстати? До сих пор я почему-то не сомневался, что вернулся в свое родное время, но что, если это не так? Летний сад, как я успел убедиться, он и в далеком 1881 году — Летний сад. Что уж говорить о каком-нибудь там 1917-м или, скажем, 2000-м?

— Простите, какова цена? — раздалось вдруг у меня за спиной.

Я резко обернулся: возле меня стоял мужчина лет тридцати, одетый в джинсы и футболку, на ногах — кроссовки. Такого, пожалуй, легко можно встретить и в конце XX века, и в первой трети века XXI…

Несколько позади незнакомца, возбужденно переговариваясь, толпились человек десять восточного вида людей — китайцев или, возможно, японцев… Даже удивительно, что я не услышал, как они подошли! Эти также были одеты вполне универсально, разве что на груди у одного паренька в обрамлении каких-то замысловатых иероглифов красовались синие цифры: «2020». 2020 год? Олимпиада, или что там у них, в Азии, тогда было? Грызи Уроборос, как же плохо не знать текущих реалий! Ну, по крайней мере, с веком более или менее ясно…

— Что, извините? — переспросил я у обратившегося ко мне мужчины — в отличие от остальных, внешность у него была вполне себе славянская, да и говорил он по-русски чисто.

— Спрашиваю, сколько стоит с вами сфотографироваться? — пояснил тот, кивнув на мой слегка потрепанный при покушении на Императора, но еще довольно представительный вицмундир.