Я опешил. Выходит, Анфиса старше Архипа! Сколько же ей лет? А выглядит как молодая женщина! Вот тебе и чары…

– Я ведь раньше рядом со Слизнем сидел, правой рукой был. А теперь здесь мое место, и в Неве не показываюсь, покуда не позовут… Это Анфиса так сделала. Когда я был молод, она со мной жила, всю силу мою высосала. Думаешь, почему я такой, а она молодая да гладкая?

Вот оно что!

– Она не блудница. Она хуже! Она выпивает и силу, и жизнь…

Я вспомнил, как мне было плохо после близости с русалкой. Меня действительно опустошили, опорожнили, высосали, как высасывает паук свою жертву. Еле приплыл тогда к Архипу. Думал, это из-за секса… Какой же я идиот!

– И что же мне делать? – спросил я старика. – Заклятье новое учить? Против чар?

– Против русалкиных чар никто не устоит, – печально произнес Архип. – Если бы она захотела, я бы до сих пор за ней бегал…

– Тогда что проку в твоих предупреждениях? – спросил я. – Если она меня околдовать может?

Русалка соблазняла меня, это факт, но после того, что она сделала, мне было так противно! Однако подводный мир живет по своим законам, и, не зная этих правил, многое не объяснишь никакой логикой.

– Я ведь хотел ее убить! – признался Архип. – Но не вышло. Ее чары питаются нашей же любовью, и их не одолеть… Но ты можешь!

– Я? Могу?

– Я не слепой, – сказал мертвец, – вижу, как ты каждый день на сушу бегаешь. Думаешь, не догадался, зачем? Любишь ты кого-то, я вижу. И Анфиса наверняка догадывается. Только соперниц она не терпит, учти, парень! И знай: никакие чары не одолеют любовь. Понял?

Я понял. Пусть Юлька ушла, я должен верить в ее любовь, иначе русалка вновь очарует меня. Как там говорил Ковров? Если есть надежда, то и вера есть. Оставался последний вопрос:

– Зачем ты мне все это рассказал?

Глаза утопленника блеснули:

– Я хочу, чтобы она испытала то же, что и я! Пусть узнает, что значит быть отверженной! Это для нее страшней всего! А чтобы ты мне поверил, скажи, что хочешь с ней к Слизню пойти, чтобы он отдал ее тебе. Так все и узнаешь…

Не откладывая, я приплыл туда, где встречался с Анфисой: во впадину за мостом Александра Невского. Жутковатое местечко. Хотя раньше казалось вполне романтичным. Видимо, тот же морок.

– Анфиса! – крикнул я.

Я уже не боюсь, и спазмы не душат, когда открываешь рот под водой. Все это прошло. Я привык. Ассимилировался.

– Анфиса! – еще раз позвал я.

– Я здесь.

Русалка словно возникла из ниоткуда, и вот она уже рядом. Чувственные губы кривятся в соблазнительной улыбке, белое, совершенное тело манит, паря в черной ночной воде.

– Ты позвал, и я пришла, – сказала она, останавливаясь почти вплотную. Ее шея, плечи и грудь были так близко… Я смутно помнил, что еще недавно был готов ее убить, но сейчас мною овладело иное чувство… Тело русалки притягивало взгляд, и я не мог смотреть ни на что другое. Юлька не такая красивая. Она не идет ни в какое сравнение. Зато… Юлька любит меня по-настоящему, без всяких чар!

Я помотал головой, стряхивая наваждение.

– Я люблю тебя, Андрей! – Анфиса протянула ко мне гладкие бледные руки. Она улыбалась, но ее выдавали глаза. Ни капли тепла в них, ни лучика света…

– Ты не можешь любить, тварь! – Я оттолкнул ее.

Русалка вздрогнула.

– Я ждала, я терпела, когда ты уходил к ней! – негодующе произнесла Анфиса. – А она не вытерпит и мига, если увидит меня с тобой! Так кто из нас любит сильней? Она не простит, а я прощу! Все прощу! Только будь со мной и люби меня!

Я не отвечал. Со мной была вера – она не нуждалась в словах.

– Посмотри на меня! Никто из земных девушек не сравнится со мной в красоте! – Русалка парила вокруг, бесстыдно извиваясь и оглаживая себя так, что я чувствовал себя столбом в стриптиз-баре. – Я буду любить, как ни одна другая!

– Ты это и Архипу говорила?

Анфиса остановилась:

– Архип – старый дурак! Он выжил из ума. Не слушай его! Он завидует тебе, молодому! У него нет мужской силы! – засмеялась русалка. – Кому он нужен, такой? Все русалки над ним смеются.

– Ты говорила, что будешь любить его всегда!

– Он лжет, я никогда не говорю ничего подобного!

Что-то неуловимо изменилось в облике русалки. Я еще не понял, что именно, но уже знал, как действовать дальше. Вспомнил совет Архипа:

– Значит, ты любишь меня, Анфиса?

– Люблю! – жарко призналась русалка.

– Тогда идем к Водяному! Пусть он отдаст тебя мне! Ведь ты его жена?

Она опешила:

– Слизень убьет за такие слова! И меня вместе с тобой! Зачем тебе это? Мы и так сможем любить друг друга! Иди ко мне, любимый!

Я покачал головой:

– Я не люблю тебя, Анфиса. И ты не любишь меня. Только морочишь.

Чары рассеивались. Теперь я видел перед собой не одно, а два существа. Сквозь холеное белое тело просвечивал пугающий, хищный силуэт.

Я молчал, ожидая, что еще она скажет. Но Анфиса притихла, пристально разглядывая меня. Казалось, она решала и взвешивала. Надеюсь, не мою судьбу.

– Ты пожалеешь об этом! – наконец произнесла она. – Никто… Еще никто…

Она не договорила, но я знал, что она хотела сказать.

– Прощай, – произнес я, отворачиваясь от нее. Я уже не хотел ее смерти. Пусть живет, думая, что это жизнь, и любит, думая, что это любовь…

– Знай, Андрей! – услышал я вослед. – Тебе недолго осталось! Скоро она не сможет видеть тебя! Скоро никто из смертных не сможет видеть тебя! Никогда! И тогда ты придешь ко мне… Потому что идти тебе станет некуда!

Я презрительно качнул головой. Еще узнаем. Ведь любят не глазами, а сердцем. Только русалке этого не понять.

…Вечер я провел дома. Плюхнувшись на диван, я никак не мог поверить, что час назад находился на дне реки. Два мира накладывались друг на друга, цепляясь расплывчатыми гранями. Где начинался один и кончался второй, я не знал. Я жил на два мира, и это было бы неплохо, если бы второй мир медленно не засасывал меня. Я точно знал, сколько мне осталось. Тринадцать дней. Оставалось каких-то тринадцать дней.

Я пошел на кухню попить, сполоснул лицо и явственно услышал негромкий, неприятный голос, прошипевший из крана:

– Приходи ночью под Троицкий мост!

Я отшатнулся: в кухне никого не было. Из комнаты соседей доносился звук работающего телевизора, но голос прозвучал так ясно, словно говоривший находился рядом. И слуховыми галлюцинациями я никогда не страдал. В тот же миг появилась уверенность, что это не глюки и что ночью мне непременно надо быть там, где сказано. Но быть мне там не хотелось. А если не приду?