Плоскоглазый с удивительной легкостью запрыгнул на поручень и поднялся во весь рост. Лицо, похожее на маску с прорезями для глаз, ноздрей и рта, ничего не выражало. Но почему-то Раф понял, что плоскоглазый готов убивать, не испытывая при этом ни малейших сомнений или угрызений совести. Он будто уже получил прощение за все то зло, что должен был совершить.

Плоскоглазый поднял дубинку, готовясь прыгнуть на человека и размозжить ему голову.

С отчаянием рванув древко багра, Раф вырвал острие из застрявшей под плотом доски и, перевернувшись на спину, поднял багор вверх.

Острие багра вошла в грудь прыгнувшего на Рафа плоскоглазого. По древку потекла красная, такая же, как и у человека, кровь. Выпавшая из ослабевшей руки дубинка едва не угодила Рафу в висок.

Держа тупой конец багра под мышкой, Раф перевалился на бок.

Тело плоскоглазого с глухим стуком упало на палубу.

Раф поднялся на ноги и уперся одной ногой в грудь мертвого плоскоглазого. Выдернуть багор из еще живой плоти оказалось куда труднее, чем из доски.

Перехватив багор за середину древка, Раф огляделся, чтобы оценить ситуацию.

Один из лучников стоял на четвереньках, его рвало. Второго вообще не было видно. Третий целился из лука в кого-то, закрытого от Рафа надстройкой. Феггаттурис кулаками молотил повисшего на поручнях плоскоглазого. В этой схватке победа явно была за человеком.

Кинувшись к поручням, Раф схватил лежавший на палубе лук, поймал тетивой стрелу и побежал к корме, откуда доносились крики и ругань.

Обогнув надстройку, он увидел двух человек, отбивавшихся от наседавших на них троих плоскоглазых. У одного лицо было в крови, но он как будто и не замечал этого. То и дело приседая, он делал длинные выпады, стараясь снизу достать плоскоглазого ножом. Раф выстрелил почти не целясь. Стрела попала плоскоглазому в грудь. Плоскоглазый удивленно посмотрел на древко стрелы, попятился назад, уперся спиной в бортовой поручень и так и остался стоять, опустив руки и уронив голову на грудь.

Выхватив новую стрелу, Раф прицелился в другого плоскоглазого, но прежде, чем он успел отпустить тетиву, в бедро плоскоглазого вонзилась чужая стрела. Плоскоглазый упал на колени и тут же получил удар палкой по голове от одного из людей. Другой все ж таки изловчился и ударил ножом в живот третьего плоскоглазого.

Опустив лук, Раф подбежал к месту схватки.

Из-за угла надстройки выбежал Феггаттурис.

– Здесь все в порядке, – подмигнул он Рафу.

Ногой выбив дубинку из рук раненого плоскоглазого, альбинос схватил его за ногу, оттащил к краю плота и скинул за борт. Следом за первым полетел в воду и подстреленный Рафом плоскоглазый. Третьего, растянувшегося на палубе, продолжал бить ножом человек с окровавленным лицом.

– Хватит! Хватит! – замахал на него руками Феггаттурис.

Человек остановился, медленно выпрямился и с недоумением, а может быть, с ужасом, посмотрел на свои окровавленные руки.

– Все в порядке, – кулаком толкнул его в плечо Феггаттурис. – Ты выиграл. Помоги-ка.

Вместе они схватили плоскоглазого за руки и скинули за борт.

– Прорвались, – глянув на Рафа, сказал Феггаттурис. – Уложили штук десять плоскоглазых. Потеряли двоих.

Раф кивнул и посмотрел назад.

Упустив первую связку плотов, плоскоглазые атаковали следующие за ней. И тут уже даже луки не могли помочь, – Раф с Феггаттурисом были не настолько хорошими стрелками, чтобы бить точно в цель, не боясь поразить своих.

Драка на второй связке плотов была ожесточенной. Даже тем, кто управлял парусами, пришлось бросить свое дело и отбивать атаки плоскоглазых. Люди не смогли помешать плоскоглазым взобраться на плоты, и теперь те, кто остался в живых – два трупа на палубе Раф видел точно, – забрались на крыши надстроек и отбивались, чем и как могли, от наседавших на них плоскоглазых.

Третья связка плотов попыталась обойти ту, что перед ней, но зацепилась бортом за угол и, потеряв скорость, медленно разворачивалась по ветру. Два из четырех парусов отчаянно хлопали, пытаясь поймать ветер. Над плотами поднимался черный, смолистый дым – должно быть, плоскоглазые использовали свое зажигательное оружие.

Что происходило на остальных плотах, видно не было.

– Надо же, – как-то очень уж спокойно произнес слезший с крыши надстройки Виираппан. – Я думал, хуже всех нам придется.

– Мы потеряли, минимум, двоих, – сказал Феггаттурис. – Одного убили на палубе, другого стащили в воду. Может быть, кто еще…

– Нет, – махнул рукой Виираппан. – Я наблюдал за тем, что происходило. Погибли двое.

– И что нам теперь делать? – посмотрел на старика Раф.

– Как это что? – удивился тот. – Плывем дальше!

– А остальные?

– У каждого был свой шанс, – прищурившись, старик посмотрел в сторону захваченных плоскоглазыми плотов. – Эти, может быть, еще и отобьются.

Раф достал из-за пазухи бинокль.

Люди на второй связке плотов, отбивавшиеся от наседавших на них плоскоглазых, начали действовать слаженнее, и, несмотря на численный перевес врагов, инициатива явно переходила к ним – удары палок и багров все чаще достигали цели, а плоскоглазые уже не столь активно лезли на крыши надстроек.

– Да, эти, пожалуй что, прорвутся, – согласился с Виираппаном Феггаттурис. – Им только паруса нужно взять под контроль.

– Люди учатся драться. И это хорошо, – сказал Виираппан. И при этом совсем невесело покачал головой. – Плохо то, что им это, похоже, начинает нравиться.

Раф посмотрел на Феггаттуриса. Затем на человека, перемазанного кровью, своей и плоскоглазого. Ему, как будто, было все равно. Он сидел, поджав ноги, и пучком мочала пытался стереть кровь со щеки и шеи.

– Если мы не научимся драться, плоскоглазые уничтожат нас, – сказал Феггаттурис.

– Верно, – кивнул старик. – Только настоящая победа та, что одержана еще до начала битвы.

– Это как же? – не понял Феггаттурис.

– Потом расскажу, – пообещал Виираппан. – Сейчас я слишком устал. Сколько нам еще плыть? – спросил он у Рафа.

– Не меньше суток.

– Ну, и славно, – кивнул старик. – Когда приплывем на место, тогда и разбудите меня.

Раф решил, что старик пошутил. Но Виираппан, и правда, отправился спать.

Когда совсем стемнело, Раф и Феггаттурис убрали часть парусов и подняли на мачты зажженные факелы. Вопреки требованиям Виираппана плыть, не останавливаясь, плотогоны решили, что плотам, прорвавшимся через оцепление плоскоглазых, лучше бы собраться вместе.

Примерно через полчаса сидевший на крыше надстройки наблюдатель увидел во тьме огонь. Затем послышался крик: