Уличный свет ослепил так же, как несколько минут назад – темнота. Но мальчишки продолжали нестись вперёд, не разбирая дороги, пока не налетели на препятствие.

Отчаянно щурясь и моргая, Шершавый поднял глаза и увидел перед собой мужчин в тёмно-синей форме. И обмер, сообразив, на кого они нарвались.

Жандармы!

Преследователи отставали от мальчишек всего на несколько шагов, но, увидев, кому попалась их добыча, резко затормозили. На свету они казались ещё более отвратительными, чем в темноте – бледные, болезненные лица, слезящиеся глаза, трясущиеся руки, спутанные пряди грязных волос.

– Товарищи жандармы, – настороженно произнёс худой, выставив перед собой тонкие, все в красных точках и кровоподтёках руки. Ножа в них больше не было. – Мы всего лишь хотели помочь. Сдать этих плешивых в руки закона.

– Считайте, что помогли, – сухо ответил державший Шершавого жандарм и прищурился. – И советую закрыть свой притон в подземке, прежде чем я напущу туда нарконадзор.

– Понял, господин жандарм, понял, – закивал худой, пятясь к входу в подземку. Его товарищи пятились вместе с ним, пока не скрылись окончательно в темноте.

Шершавый облегчённо выдохнул, но тут вспомнил, в чьи руки угодил, и снова напрягся. Глянул на Мирка – того схватил другой жандарм, а сам его приятель был белее мела. Лину держал за руку третий. Увидев, что носовой платок сполз с головы девочки, показывая всему миру её безволосую голову, Шершавый отчаянно дернулся в крепко стиснувших его руках.

– Отпустите её! – выкрикнул он. С ним-то уж будь что будет, но его маленькая сестрёнка вообще ни при чем!

– Тихо! – негромко, но очень твёрдо приказал державший его жандарм и потащил мальчишку куда-то в сторону, подальше от глаз любопытных прохожих. Завёл его за угол здания, в безлюдную подворотню, сдёрнул с него ненавистную меховую шапку, обнажая шершавую голову, и строго спросил: – Вы как сюда попали?

Шершавый понимал, что отпираться нет смысла.

– Нашли дыру в ограде, – признался он.

– Где?

– Напротив самолёта.

– А сюда зачем полезли?

Шершавый промолчал, насупленно уставившись в сторону.

– Зачем-зачем, – неожиданно усмехнулся тот жандарм, который держал Мирка. – Себя не помнишь в их возрасте? Наверняка приключений захотелось! Видел, как они подготовились? Особенно твой – вон какую шапку для маскировки выбрал!

Шершавый покосился на «своего» жандарма и с удивлением понял, что тот… улыбается! И глаза у него были добрые. А светлые волосы стрижены коротко-коротко, ненамного длиннее, чем противная, невыводимая щетина у Шершавого на голове. И вообще, если чуть напрячь воображение, жандарм становился очень похож на них, истоков…

Это открытие подействовало на Шершавого как-то обескураживающе.

– Ладно, храбрецы, нам пора, – сказал тем временем «его» жандарм.

– Куда вы нас поведёте? – обречённо спросил Мирк. – В тюрьму?

– Сдались вы нам в тюрьме, – усмехнулся жандарм. – Доведём вас до пропускного пункта в Коридор, а оттуда, я полагаю, вы до дома сами доберётесь.

Мирк недоверчиво на него уставился, но промолчал. Эти слова оказались неожиданными и слишком уж хорошими, чтобы в них поверить. Особенно потому, что произнёс их лохматый, а лохматые, как известно, всегда врут.

Остаток пути прошёл в молчании. Прохожие по-прежнему глазели на мальчишек, но на этот раз, видимо, больше из-за того, что они шли вместе с жандармами. Только раз кто-то возмущённо воскликнул, увидев безволосую голову Лины:

– Это что – плешивые?

Но строгий взгляд жандарма немедленно успокоил крикуна.

Вскоре показался пропускной пункт. За ним был Коридор – и родная половина Полиса.

Жандармы тихо переговорили о чём-то с вооружёнными охранниками, стоявшими на воротах, и те расступились, давая дорогу мальчишкам и Лине.

Мирк заторопился к выходу, а Шершавый, взяв сестру за руку, обернулся и посмотрел на «своего» жандарма.

– Спасибо вам, – тихо сказал он.

Жандарм улыбнулся, неожиданно подмигнул ему в ответ и, отвернувшись, зашагал прочь. А Шершавый заторопился в Коридор.

По дороге домой избавившийся от ненавистной жёсткой шапки Мирк вспоминал пережитые приключения и то и дело восклицал:

– А всё-таки круто мы их, правда? Пусть знают!

А Шершавый молчал. Он вспоминал, как предложил дописать «вонючие» к «лохматым», и ему почему-то было стыдно.

Ещё он думал, что завтра же потихоньку проберётся на половину лохматых, найдёт ту школу и допишет на стене: «Простите, мы»… Мы – что? Мы – не хотели? Мы не подумали? Мы по глупости?

Шершавый так и не определился, что написать потом, но «Простите» он напишет обязательно.

Он ещё не знал, что здание, на котором они оставили надпись, было не школой, а детским домом. Что уже сегодня вечером надпись увидят, и она станет поводом для серьёзного конфликта между давно враждующими властями двух половин Полиса. И что уже утром в Коридоре начнутся первые вооружённые столкновения между истоками и лохматыми.

Шершавый шёл домой, крепко держа сестру за руку и, не слушая Мирка, думал, где бы ему до завтра раздобыть баллончик с краской.

Трансформация человека, обретение защитника, охрана от зла.

Мы уходим. Мы оставляем свои дома, потому что у нас нет другого выхода. Нет больше сил драться.

Дхау-волки… Те, кто живет и умирает не так, как мы. Те, которые прячутся и нападают из темноты. Они охотятся на нас, как на диких животных. Без сожаления. Без пощады. Без сомнений и колебаний. И поэтому мы покидаем свое селение в горах. Утром мы спускаемся в долину, туда, где нас не достанут проклятые дхау. Где нет таких тихих густых лесов. Где не поднимаются в небо живописные горы, и луна ночью не освещает далекие вершины.

Племя дхау пришло в горы полгода назад. Словно лавина серых крыс, они заполонили леса. И сейчас мы скрываемся только за высокой толстой стеной-частоколом, защищающей наш поселок. Мы сильны, но дхау коварны. Наши мечи остры и сделаны из настоящего железа, но воины дхау нападают и сражаются, как хищные звери.

Окружают добычу целой стаей. Словно волки.

Они так и называют себя – дхау-волки. Нелюди, что живут и умирают не так, как мы. Дхау не поклоняются солнцу и луне, не выбирают своего тайного зверя-покровителя, а обожествляют мать-волчицу. Когда-то в древности в глубокой темной пещере она вскормила их предка. Выродка, основавшего вместе со своей сестрой племя дхау. Племя людей-волков. Согласно их вере, ни один молодой человек-дхау не станет воином, пока не проживет в лесу как волк. Не отведает человеческого мяса. Не станет настоящим хищником.