Каролина прошла мимо нее к столам.

– Не переживайте, – успокоил Викторию Алистер, имея в виду не то свою жену, не то смерть Клэр – один бог ведает, что именно.

Чарли и Индия нарочно пропустили вперед несколько человек, чтобы те стали своего рода барьером между ними и Каролиной в очереди к столам.

– О чем она только думает? – шепнула Эллиот. – Какая разница? Тот камень огромный. Там хватит места для еще одной таблички. К тому же он далеко от ее дома…

Чарльз бросил взгляд на мать.

– Уилл. Похороны, – вздохнул он. – Упоминание его имени. Для нее это было как будто вчера.

– Не говори глупостей. Камень – это просто камень.

Психолог укоризненно посмотрел на бывшую жену. Не в ее духе кого-то критиковать, тем более свекровь. Кто как не она сама несколько лет подряд меняла свою внешность, пока не стала похожа на серую мышку и тем самым смогла угодить Каролине Голдейкер?

– Это глупость, и ты это знаешь, – повторила Эллиот. – Она вечно прикрывается Уиллом, чтобы оправдать свое поведение. Как только ты миришься с этим? И почему Алистер это терпит?

– Она моя мать. Я ни на кого ее не променяю, – ответил Голдейкер.

– Но это не объясняет позиции Алистера.

– Зато позволяет объяснить присутствие в его жизни Шэрон Холси. После моей матери она для него сущий подарок. Возможность приятного перепихона. Чего, по большому счету, хочет большинство мужчин.

– Неужели? – удивилась Индия.

– Я сказал большинство мужчин, дорогая. – Слово «дорогая», похоже, вырвалось у Чарльза машинально. Они посмотрели друг на друга, и Голдейкер поспешил продолжить: – Она просто не понимает. Как и большинство людей, она просто бредет по жизни, не думая о том, как ее слова влияют на окружающих.

– Большинство людей знают, что похороны требуют понимания горя других людей, – заметила Эллиот. – Большинство людей знают, что похороны – не место для склок. Они требуют соболезнования горю и – если это нужно – дипломатии. Рори Стэтем расстроена и хочет сделать что-то доброе в память о Клэр. Даже если твоя мать не хочет, чтобы мемориал Уилла был осквернен чужим именем или что еще там с ним может случиться, она могла бы сказать: «Поговорим об этом позже, дорогая».

– Согласен.

– Тогда…

Чарли удивленно выгнул бровь.

– Тогда что?

Вот это действительно был вопрос. Не только для Чарльза в его отношениях с матерью, но также и для его бывшей супруги. Что будет дальше?

Дальше был быстрый перекус за столиком, к которому их взмахом руки подозвала Каролина. Индия нацепила на лицо маску вежливости. В конце концов, съесть сандвич с помидором и ветчиной можно за считаные секунды.

К тому времени раздражение Каролины, похоже, пошло на убыль. Когда ее сын с невесткой сели, она призналась:

– Я не отдавала себе отчет, что говорю. Простите меня. Перед тем как уйти, я извинюсь перед Рори. Это все из-за Уилла. Просто я вспомнила все, что случилось…

– Тяжело тебе пришлось, лапонька, – согласился Алистер.

– Вы останетесь на ужин? – спросила Каролина у Индии и Чарли. – Может, переночуете у нас? Завтра мы можем пойти к мемориалу Уилла. Там рядом растет такое красивое деревце… Люди уже начали повязывать на него ленточки. Памятные ленточки, так они называются. Узкие полоски розового или голубого атласа. Люди пишут на них имена своих близких и привязывают их к ветвям дерева. Это так трогательно! Я буду рада, если вы останетесь на ночь, а завтра мы сходим туда вместе.

Ей ответила Индия:

– Боюсь, не получится. Из-за меня. Я должна вернуться. Рано утром у меня будут пациенты. Думаю, что и у Чарли… – Она посмотрела на сидящего рядом молодого человека, чтобы морально поддержать его, однако заметила, что он смотрит в окно. Женщина проследила за его взглядом и похолодела: снаружи стояла Лили Фостер.

Как и тогда, Лили была во всем черном. На голову у нее по причине дождя был накинут капюшон, длинный дождевик достигал лодыжек. У Индии не возникло сомнений в ее намерениях. Своим появлением на улице в Шафтсбери она никак не могла нарушить предписание суда за злостное нарушение общественного порядка, даже если в соседней гостинице сейчас находится Каролина Голдейкер.

Чарли встрепенулся и произнес:

– Мне жаль, мама, но боюсь, я тоже не смогу. Рано утром я должен быть в Лондоне. Пациенты, сама понимаешь. С другой стороны, чертовски приятно снова чувствовать себя нужным людям.

С этими словами он положил ладонь на руку Индии.

Увидев это, Каролина просияла и даже потянулась через стол, чтобы прикрыть руку сына своей. Совсем как в «Трех мушкетерах», отметила про себя Эллиот. Правда, свекровь не успела это сделать, потому что в следующий миг они с Чарли разъединили руки.

– Вообще-то нам нужно ехать прямо сейчас, – сообщил психолог.

– Вы скоро вернетесь? – спросила его мать. – Вы вдвоем? Потому что я должна сказать, как чудесно…

– Скоро, – ответил Чарли.

Они попрощались, и Алистер встал, чтобы обнять их обоих. Каролина же осталась сидеть. Слава богу, она сидела спиной к окну и поэтому не могла видеть ни улицу, ни Лили Фостер. А Чарли с Индией попрощались с Рори и через считаные секунды вышли из «Митры». Заметив их, Лили сразу перешла на другую сторону улицы.

Не хватало еще, чтобы кто-то заметил эту девицу в окно! Бывшие супруги поспешили в направлении автостоянки на Белл-стрит в надежде, что Фостер последует за ними. Так и случилось.

Оказавшись перед сберегательным банком, который образовывал одну сторону треугольника, служившего рыночной площадью Шафтсбери, все трое остановились.

– Почему ничего не сделано? – резко спросила Лили у Чарльза. – Ты же сказал мне… ты обещал… Но ничего не сделано, и она по-прежнему живет себе дальше. Ты же, похоже, не собираешься ничего делать. Ты хотя бы прочел то, что я тебе дала?

– Лили, советую тебе держаться подальше от моей матери, – предупредил ее Голдейкер. – Иначе ты попадешь в большие неприятности, а ведь тебе это вряд ли нужно.

– Я хочу, чтобы она страдала.

– Ты должна уйти отсюда прежде, чем она выйдет из «Митры», или же будет скандал. Этого нельзя допустить. Во всяком случае, не при твоих отношениях с полицией. Договорились?

– Я хочу, чтобы она умерла, – заявила Фостер.

Индия заметила, что, несмотря на ее слова, лицо Чарли было полно сочувствия к этой странной молодой девушке. Он обнял ее за плечи и заговорил решительно, но в то же время по-доброму:

– Ты должна трезво смотреть на вещи, Лили. Если ты не можешь справиться с собою, то, что происходит в твоей голове, будет чревато для тебя неприятностями.

– Я хочу, чтобы все изменилось, – отозвалась Фостер.