У многих пакеты — товар.

Кто-то просто прогуливается — для многих Галера — это жизнь.

Есть подростки — пришли посмотреть, втянуться.

Гейтса заметили сразу — иностранца тут секли моментально. Но сразу не подошли — рыба на приманку не бросается. Гейтс прогуливался с полчаса, смотря по сторонам, когда, наконец, к нему подошел тип с длинными волосами и в черных очках.

— Есть на продажу?

For sale. Оттого их называли фарцовщики.

Гейтс кивнул.

— Отойдем.

Патлатый пошел в сторону дворов, Гейтс пошел за ним. Если его сейчас ограбят, это самое оно.

Он заметил еще одного — держится чуть в стороне, но точно с ним.

Они зашли в какой-то двор — старый, ленинградский. Засыпанный темным от грязи снегом. Какая-то женщина — бабушка — проходя мимо, буркнула.

— Стыда нет.

— Помолчала бы мамаша, — ответил патлатый, и добавил: — Отойдем подальше.

За двором был еще один двор. Пара машин. Снег, грязь. Скамейки бледно-синего цвета.

— Давай, здесь. Что у тебя есть?

Гейтс вжикнул молнией.

— Костюмы.

Патлатый с довольным видом без спроса полез в сумку, достал один.

— Пять букв, первая Л. То, что любят все в Советском союзе. Думаешь, Ленин?

— Я не знаю.

Патлатый прилично говорил по-английски.

— Так… молния вроде норм… клепки тоже. Швы… тоже. Что хочешь за один?

— Полторы.

Патлатый расхохотался.

— Ты где такие цены видел? Триста дам.

— Я знаю цены. Полторы.

…

— Ты за две продашь.

Патлатый покачал головой.

— Таких цен нет. Даю четыреста.

— Тысячу триста.

— Сколько у тебя?

— Два.

Патлатый прищурился.

— А ты кто? Первый раз тебя видим.

— Я американец. Приехал в Хельсинки работать.

— Еще что-то будешь возить?

— Если договоримся.

— Тогда шестьсот. Извини, больше не дам. Или сам продавай. Я серьезно.

Гейтс подумав, кивнул.

— Сделка.

Фарцовщик сноровисто, постоянно оглядываясь по сторонам, отсчитал нужную сумму. Переправил джинсы себе в пакет.

— Если будет еще, приходи. Меня Гена Малый зовут, запомнил?

— Да. А почему так дешево?

…

— Я знаю человека, он в СССР был, говорит, по тысяче уходили штаны.

Патлатый сплюнул.

— То раньше. А сейчас сделали какую-то торговую фирму, они по закону вроде возят. Торговля почтой, с немцами что ли. Цены упали.

Патлатый выругался.

— Ты вовремя сдал. Может, завтра и по четыреста не сдашь.

Даже так…

— Икру не надо? Недорого отдам.

— Благодарю, нет.

Гейтс знал, что икру с рук в СССР покупать нельзя. Могут обмануть как угодно. Есть даже мошенники, которые красят кашу черной краской.

Патлатый быстро пошел обратно, Гейтс проводил его взглядом. Он не знал, как именно — но первый контакт с Арлекином был установлен. Каким-то образом Арлекин узнает о том, что он приехал.

…

Обратно он возвращался пешком. Заметил вывеску кафе — это что-то вроде ресторана быстрого питания в СССР, зашел и заказал себе местную выпечку. Оказалось вкусно…

Мысли все время возвращались к Арлекину. Кто же он такой? ЦРУ пыталось его прощупать, но данные выходили противоречивые. Он имел доступ к данным по экономике, довольно трезво оценивал обстановку. И одновременно он имел доступ к военным секретам высшего уровня. Но ЦРУ по косвенным признакам заключило, что Арлекин сам не совсем понимал, что продает.

Тогда как он находит информацию?

Арлекин был инициативником, он вышел на Натирбоффа, когда тот был в командировке в Ленинграде. Просто подсунул конверт в номер — в конверте была информация стратегической важности. Хорошо, Натирбофф рискнул, не выбросил конверт, как должен был бы — вдруг провокация?

…

Арлекин единственный из советских агентов получал гонорар не в рублях, а в долларах — всем остальным приходилось искать рубли. Когда в самом начале работы курирующий офицер — им был сам Натирбофф — заговорило возможности эвакуации его и его семьи из СССР — Арлекин дал понять, что его это не интересует.

Но почему?

Аналитики Пентагона, которым дали часть данных, сделали вывод: Арлекин — офицер в чине не ниже полковника Генерального штаба с высоким допуском к стратегической информации. Но когда ЦРУшники попытались его проверить, задав специфический вопрос — Арлекин потребовал разъяснений. Выходило, что он не знал банальных военных терминов.

Тогда кто он?

Какое отношение он имеет к мелким советским спекулянтам?

Почему он не стремится покинуть страну?

Откуда берет информацию, которую продает?

Вопросы, на которые нет ответов.

…

До вечера Гейтс гулял по городу. Замерз. Деньги он потратил так, как и должен был их потратить иностранец — купил в ювелирном несколько наборов серебряной и мельхиоровой посуды и несколько наборов сувенирных монет.

Слежки он не обнаружил.

Вечером — к нему попробовала подкатиться проститутка. Он отправил ее подальше, опасаясь, что это ласточка из КГБ.

А если и не ласточка — связываться не хотелось.

…

Как в СССР можно было получить несколько десятков тысяч долларов наличными?

Это там, в Нью-Йорке можно просто купить тревел-чеки и ехать, куда надо. Здесь не все так просто — и наличную валюту не ввезешь, и чеки тебе никто не обналичит.

Оставалось только одно.

В Нью-Йорке — люди из ЦРУ встретились с представителями еврейской диаспоры в СССР. И заключили соглашение. ЦРУ выкупает ликвидные ценности там, на родине — а здесь платит твердой валютой.

Таким образом, каждый отъезжающий еврей пополнял кассу ЦРУ. Гарантом в этой сделке был посредник — израильское агентство Натив. Со стороны американцев — поощрением было то, что каждый еврей, который жертвовал там свои средства на помощь ЦРУ — здесь получал не только возмещение, но и статус политического беженца по ускоренной программе.

Самое смешное — все это удавалось проводить по статье «Помощь Израилю» и потому объем оперативных средств был почти неисчерпаем. Правда, НАТИВ не знала всех договоренностей — иначе их бы не устроил тот факт, что евреи едут в Израиль только затем, чтобы сразу же сбежать в США.