— Я… да ничего особо… так, все рядовое. — Пробормотала я.

— Ответ неверный. — Болезненный щипок левой ягодицы. — Подумай еще, ты хитришь. Самая привлекательная часть?..

Ах, остроухий гад! Ну, хорошо, хорошо!

— Я знаю, что у меня красивая грудь, могу ходить без бюстгальтера.

— Умница. — Ущипнутое место теперь нежно разглаживалось. — Где прикосновения приятнее всего?

Мурлычущие нотки в голосе, гипнотический взгляд в зеркале.

— Я… не знаю.

— Опять ответ неверный! — Досталось правой ягодице, я ойкнула. — Я вижу и чувствую сам, но хочу слышать от тебя.

А раз видит, то чего спрашивает?!

— Э-э… вчера. Когда кусал меня за мизинец на стопе.

— А сейчас? — прошептал дроу мне в самое ухо, и этот низкий шепот как будто вибрацией спустился до самых пальцев ног.

Чтоб тебя!

— Сейчас… попка… только не надо щипать так сильно…

— Не буду, если перестанешь избегать вопросов.

Я нащупала основание его косы и сильно потянула. Дроу с рычащим стоном развернул меня к себе лицом и впился поцелуем в губы. Я слышала неистовый стук наших сердец, чувствовала, как наливается трепещущим жаром низ живота, как влажно становится между ногами. Я хотела его, не испытывая ни стыда, ни какого-либо дискомфорта. Я долго была одна, и почти забыла, каково это — предаваться физической близости, позабыв обо всем на свете.

Думаю, если бы Оустилл нагнул меня над столом в гостиной, как грозился, ничего бы не изменилось…

— Ну, нет, так быстро ты ничего не получишь, Dearg, — горячо прошептал остроухий гад, отрываясь от моих губ, — сначала будет немного больно.

Он подхватил меня на руки и погрузил в теплую воду ванны, завернул кран и сел сам — так, что вода поднялась по самые края. Занялся тем, что начал массировать участки кожи, покрытые пленкой биопласта, но если бы массировал только там! Периодически мужские пальцы внезапным образом нападали на те местечки, где и в помине не было ни тату, ни биопласта! Пальцы щекотали, пощипывали, поглаживали, просто притрагивались, а бирюзовые глаза оставались все такими же невозмутимыми, и только где-то в глубине тлели искры сдерживаемого желания. И как только я возбуждалась настолько, что приближалась к грани оргазма, сильные пальцы предательски срывали кусочек биопласта там, где я менее всего ожидала!

— Оустилл! Тебе говорили, что ты садист?!

— Не-а. А что, ты хочешь садиста? Сделаем, было бы предложено, только веди себя как можно хуже.

— Нет! — в ужасе воскликнула я. — Я пошутила! Все хорошо!

— Ну, тогда пусти меня еще вот сюда… Развернись и сядь ко мне попкой… Плескаться, как слоник, не обязательно… вся вода на пол…

Сам же налил полную ванну! Зачем я упомянула про садиста?! Пальцы остроухого гада уже оказались внутри меня, и ладно бы, в одном месте, а то ведь в двух! Никто так никогда со мной не делал… Нет, это невозможно…

— Будешь вертеться, окажусь гораздо глубже. — Замурлыкал остроухий гад. — Сжимать попку бесполезно, ты не сможешь откусить мне палец таким образом.

Было смешно, щекотно, непривычно, а потом — приятно до дрожи, и…

—…!

Наверное, от моего крика все пикси в тисовой роще проснулись, потому что мужские пальцы сорвали кусок биопласта в районе крестца. Последний кусок, если я не ошиблась, и это было самое болезненное место!

Оустилл перестал тиранить мои дырочки и хихикнул:

— Не строй из себя больше культурную барышню. Ругаешься вполне себе как сержант, но до высшего офицерского состава тебе еще расти и расти…

Он погладил мои плечи и поцеловал в шею.

— Хорошая девочка. Все сняли, после ванны смажешь кремом. Почти зажило. Завтра я хочу видеть тебя в платье, а не в спортивных штанах, хочу видеть узор на твоем теле…

Пусть разозлится, но я скажу!

— Ты же не с того начал… Обязательно было разрисовывать меня насильно, да еще и пугать при этом?

Ответ снова выбил из колеи:

— Для меня — да. Я поставил тебя перед фактом вместо уговоров или иной демонстрации превосходства. Представь: приперся я ночью на гауптвахту и говорю, что собираюсь делать тебе партак с целью своеобразной метки частной собственности. В сопровождении вежливой просьбы: ложись, пожалуйста… Как бы это выглядело?

Кажется, мне никогда не понять этих Темных!

— Партак?!

— Это я для краткости. — Невозмутимо прокомментировал дроу. — Вообще, как мне кажется, получилось высокохудожественное произведение. Хватит придумывать себе, Ллос знает, что. Повернись ко мне, Dearg.

Не надо было наливать столько воды! Теперь она летела во все стороны, а от моих подпрыгиваний Оустилл дважды ушел под воду с головой! Да и вообще, ванна не настолько велика, чтобы заниматься там любовью, ни разу не стукнувшись коленом о каменные стенки!..

Выжимая воду из волос и заворачивая меня в мохнатое полотенце, эльф проворчал с отчетливым восхищением в голосе:

— Едва не утопила целого полковника! В следующий раз я буду сверху, или точно нагну тебя над столом и привяжу твои лапки, которые чуть не оторвали мне косу. Завтра встанем раньше, у меня пробежка и тренировка, так что отбой в ближайшее время. Как ты захочешь спать сегодня? Со мной, или?..

Я не хочу спать на цепи — это раз. Как только я закрою глаза — в голову полезут страшные картины увиденного сегодня — это два. Все то же: обгоревшие фрагменты тел и данные экспертиз.

Сегодня я не смогу остаться одна.

— С тобой. — Выдохнула я.

— Тогда иди к себе, Айли. Я приду позже. Мне еще нужно покормить Харта и сделать несколько звонков.

А мне — прибрать со стола и упаковать в холодильник половину конгера, которую придется доесть завтра.

Уже ночью, засыпая в кольце рук эльфа, держащих столь же прочно, как цепь, я пыталась задуматься о том, кто и как мог желать смерти отцу. И если даже Эван, мой маленький сыночек, стал не случайной, а тщательно продуманной жертвой, то те, кто стоял за убийством, не остановятся никогда, ни перед чем и ни перед кем, пытаясь достигнуть цели.

Кто же они?..

Наномеханика для Айли Барнетт. Выход в свет

Рассказывает лорд Киган Оустилл

Куда катится мир?! Я что, должен уговаривать собственную рабыню надеть ошейник?!

А пришлось. Мне. Самому. Лично.

Хорошо хоть никто не видел.

Произошло это через три недели после того, как я привез рыженькое Чудовище на виллу близ утеса Данноттар. За это время я полностью восстановил физическую форму, а Айли неплохо, как мне казалось, обжилась, постепенно привыкая ко мне. Как и обещал, я не требовал от нее демонстрации подчинения, пока мы оставались наедине, но она не могла не понимать, что этот момент когда-нибудь наступит. Мне нравилось ее общество: спокойный и мягкий голос, плавные движения тела, способность тонко чувствовать красоту вокруг себя. Она не пыталась угодить мне намеренно или из страха быть наказанной; скорее всего, ее потребность в каких-то действиях просто совпадала с моими желаниями, или она не видела смысла в психологическом сопротивлении, что тоже было вероятно.