33 глава

Я просыпаюсь от того, что снится, будто я пью воду и никак не могу утолить жажду. Приподнимаю гудящую голову и замечаю рядом спящего Костю, понимая, что мы в его комнате. Вчера, после яркого оргазма, словно выключили свет перед глазами и мгновенно наступила темнота.

— Ты куда? — Костя хватает меня своей огромной ручищей, когда я пытаюсь выпутаться из одеяла.

— Пить хочу. На кухню.

— И мне принеси, — произносит он хрипло и отпускает меня.

На кухне долго не задерживаюсь. Выпив обезболивающее и два стакана воды, беру столько же с собой и возвращаюсь в спальню.

— Костя, — толкаю его в плечо.

Гончаров приоткрывает сонные глаза. Садится и берет стакан из моих рук. Осушает залпом и просит метнуться на кухню еще за одним. Я протягиваю ему второй. Костя и его выпивает, а потом ложится обратно, сказав спасибо.

Я забираюсь под одеяло на свое место и закрываю глаза. Нужно еще немного полежать, а лучше поспать. По-хорошему, душ не мешало бы принять, но это успеется.

— Ты комнаты перепутала, — говорит Костя, пытаясь отобрать у меня одеяло.

— Я на своем законном месте. — Поднимаю руку и показываю кольцо, а после тащу на себя одеяло, потому что у Кости в комнате на всю мощность работает кондиционер.

— Хорошо. Только на сегодня. — Гончаров ложится на другой бок и засыпает.

Не знаю, какой у Гончарова принцип и почему он никого не впускает в свою постель, но спать вдвоем — это тепло, приятно и удобно.

В следующий раз я просыпаюсь, когда комната погружена во мрак. Кондиционер работает уже тише, и открыты створки окон. Костя лежит на животе, свесив одну руку на пол. Несколько минут я наблюдаю за ним, а потом тянусь и глажу его плечо ладонью, ловя себя на мысли, что мне нравится Гончарова трогать и смотреть, как он спит.

Кажется, Косте тоже. Перевернувшись на спину, он берет мою руку и кладет ее себе на голову. Хочет, чтобы гладила по волосам? Второй рукой я тянусь к пульту на тумбочке и включаю телевизор, оставив небольшую громкость. Бесцельно щелкаю каналы, пока не останавливаюсь на «Титанике». Сто лет не видела этот фильм. Счастливые и влюбленные, Джек и Роза стоят на палубе, даже не догадываясь, что быть вместе им осталось считаные часы.

— Если бы он ее сейчас столкнул, то потом, с большей долей вероятности, выжил бы. Ну или вместо протянутой руки, когда она в начале фильма поскользнулась и едва не упала, надавил бы ботинком на вторую, — говорит Костя хриплым голосом. — Масса вариантов была. Но он выбрал дурацкую смерть.

— Он не выбирал. — Высказывание Гончарова вызывает у меня волну неприятия. — Хорошо, что ей Джек попался, а не ты.

— Думаешь? Она бы не успела понять, что к чему. Сколько они были знакомы? От силы пару дней? Почти как мы, прежде чем стать мужем и женой, — продолжает он свои умозаключения.

Собираюсь возразить, но останавливаю себя, задумавшись о том, что если это проекция на нас и наши отношения, то из нас двоих ко дну пойду я?

— Вообще-то это фильм о любви, а не о гангстерских разборках, — пытаюсь говорить спокойно.

— А что-нибудь поинтереснее есть?

— Хочется посмотреть этот фильм. Давай вместе? — предлагаю я. — За окном все равно ночь. А потом я приготовлю ужин или закажу что-то из доставки. Ты голоден?

— Нет, я пока не голоден. Давай посмотрим вместе, — как-то подозрительно быстро соглашается Гончаров, и через десять минут я понимаю почему: он опять засыпает.

Сначала я хочу толкнуть его в бок и уличить во лжи, но вместо этого располагаюсь у него на груди и досматриваю фильм одна, наревевшись на последних сценах до боли в глазах и заложенного носа.

Все-таки Костя не прав в своих суждениях, либо больше не верит в любовь. Шанс у ребят был, если бы Роза залезла в шлюпку. Тогда бы Джек думал не о том, как спасти ее, а спасал бы себя. Ради нее.

Встав с кровати, я иду в свою комнату, чтобы принять душ и переодеться, а после готовлю на кухне ужин, заодно мою в гостиной полы и поливаю фикусы, которые все так же прекрасно выглядят.

— Пахнет вкусно, — доносится заспанный голос Гончарова.

Я вздрагиваю от неожиданности и едва не роняю из рук ложку, которой помешиваю соус к спагетти.

— Долго еще будет готовиться? — Костя кладет руки мне на бедра и принимается стаскивать пижамные шорты.

— Что ты делаешь? — Я поворачиваюсь к нему лицом, чувствуя, как по коже проносятся мурашки от его настойчивости. — У меня сейчас все сгорит.

— У меня тоже. Долго? — повторяет он свой вопрос и кивает на плиту.

— Минут десять или пятнадцать...

— Отлично. — Гончаров забирает ложку из моих рук и возвращает свои ладони мне на бедра. Приподнимает, подхватив под ягодицы, и сажает на стол.

Вообще-то я хочу сказать, что против и почти час стояла у плиты, чтобы приготовить ему поесть, что это очень важный, финальный этап в приготовлении блюда, без которого получатся просто макароны с мясом, но Костя зарывается рукой мне в волосы и соединяет наши лбы. Отчетливо ощущаю промежностью, что он возбужден и что голод у него другого характера. Впрочем, не только у него.

Гончаров совсем со мной не церемонится. То ли так хочет секса, то ли беспокоится за соус на плите, но, стянув с меня трусы, трогает пальцами складки и, убедившись, что я мокрая, врывается одним резким толчком. С шипящим звуком, который слетает с его губ.

Я запрокидываю голову назад, закрываю глаза и всхлипываю, потому что это очень приятно.

— Ты без презерватива,