Переполняясь радостью, Уолтер отточил свой план – Джесс бы триумфально улыбнулась, если бы только знала, как хорошо планирует ее подопечный! В логике не было ничего трудного, это так просто!

Сделать ли ему это в два приема или в три? «Да во сколько потребуется, – решил Уолтер. – Мой план безупречен».

В половине двенадцатого Уолтер был на дороге. Первую остановку он сделал, чтобы залить бак на заправке. Он попросил бензина на пять долларов, получил его, отдал деньги и был таков, прежде чем парень, заправляющий бензоколонкой, успел заметить его лицо. Все еще притормаживая, чтобы не раздражать людей из окрестных домов, Уолтер сконцентрировался на левой стороне Сто тридцать третьего шоссе, не желая ехать вдоль высокой кирпичной стены, с которой вскоре поравнялся. Достигнув того места, где стена прерывалась арочным проходом, увенчанным крестом, он сбросил скорость, проехал мимо него некоторое расстояние и свернул с дороги в лес. Через несколько ярдов он заглушил мотор, спешился, а затем вынул из багажной корзины инструменты, потребные ему в данном мероприятии: катушку технологического скотча, пару тонких хирургических перчаток и моток проволоки для подвешивания картин. Кусачки, отвертки и ножницы помещались в одном из карманов его куртки.

Высокая кирпичная стена огораживала нужное Уолтеру место только со стороны Сто тридцать третьего шоссе. С трех других сторон граничащую с лесом территорию охватывал сетчатый забор, по верху которого проходила колючая проволока. Уолтер достал свои кусачки и вырезал в стене аккуратный прямоугольник – сетка не была подключена ни к какой сигнализации. Проникнув за ограду, он оказался на тщательно ухоженном участке, где было много толстых одиноко стоящих деревьев, окруженных круглыми деревянными скамьями. Тут располагалось два отдельных здания, и дальнее из них явно представляло собой какую-то школу. Обширный участок содержал также теннисные корты, баскетбольные площадки и то, что Уолтер счел гимнастическим залом. Не знакомый со школами, он не знал, что дух степенного умиротворения, который излучала эта школа, являлся мощным указанием на то, что в ней не было ни мальчиков, ни мужчин. Уолтер энергично двинулся к своей цели – ближнему двухэтажному зданию меньшего размера, держа руку на рукоятке ножа – на случай собак; но собак здесь не оказалось.

Парадную дверь он открыл маленькой стальной лопаточкой, входившей в его набор инструментов, – да так легко, что понял: обитатели не обеспокоены своей безопасностью. В доме было тихо и темно, в вестибюле крошечный огонек в красной лампадке мерцал рубиновым светом под статуей, посвященной Пресвятому Сердцу Иисуса. Никого не было, и Уолтеру не потребовалось освещать фонариком даже самые темные уголки, потому что темнота являлась его естественной средой. По красивой старой лестнице он двинулся на второй этаж, где мирно спали люди.

У каждой монахини имелась большая отдельная комната с открытой дверью, что упрощало Уолтеру задачу. В пятой комнате справа по коридору удача улыбнулась ему: он нашел то, что искал. Это была спящая женщина лет тридцати или чуть больше, с гладким лицом и стройным телом. Ее руки, обтянутые рукавами из тонкого желтовато-коричневого хлопка, покоились по обеим сторонам туловища, поскольку спала она на спине. Закрыв за собой дверь, Уолтер стал медленно приближаться к ее маленькой односпальной кровати, пока не сравнялся с уровнем ее груди. Затем обхватил руками горло монахини и рывком приподнял ее, при этом ее вскрик был не громче вздоха. Пара до смерти перепуганных, вылезших из орбит глаз, вращая белками, уставилась на его чернеющий в темной комнате силуэт. А Уолтер опустил женщину обратно на подушку и стремительно оседлал ее, прижав коленями ее плечи, а задом – грудную клетку, лицо его при этом находилось в нескольких сантиметрах от ее лица. Пока его пальцы безжалостно сжимались вокруг ее шеи, а ее ноги напрасно молотили у него за спиной, он наблюдал, как из нее уходит жизнь. Это было восхитительно – все равно что всасывать в себя ее жизненную силу и становиться чем-то большим, чем простая сумма их двоих. Подобно деянию Бога, это было незабываемое впечатление, и Я-Уолтер назвал его экстазом. Потому что именно он был Я-Уолтером и наконец понял, чего хочет Я-Уолтер. Экстаза. Ничего, кроме экстаза.

На всякий случай он продолжал сидеть на ней, обхватив ее горло руками, еще несколько минут. Это ли подразумевают, когда говорят «спуститься с небес на землю»? Этого Уолтер точно не знал, он только тщательно собирал объяснения, а также описания из телевидения, радио или кино и действительно чувствовал себя так, словно спускался с гораздо более высокого уровня. Он вспомнил другое популярное слово – «трансцендентный». Ему подумалось, что оно здесь тоже подходит.

Но настало время действовать. Уолтер переложил вялое, безжизненное тело на пол и небрежно поправил постель; больше ничего не было нарушено. Он закинул ее тело себе через плечо и покинул место преступления, закрыв за собой дверь комнаты. Добравшись до мотоцикла, он опустил женщину на землю, чтобы рассмотреть ее при свете фонарика, и остался чрезвычайно доволен. Облаченная с головы до пят в скромную хлопчатобумажную ночную рубашку, на лицо она оказалась вполне хорошенькой, хотя ее каштановые волосы были подстрижены коротко, как у морского пехотинца, и никакая косметика никогда не оскверняла ее лица. Из другой багажной корзины явился на свет небольшой резиновый мешок для перевозки трупа, который Уолтер стащил из ХИ, и в него отправилось тело монахини. Уолтер посмотрел на свои часы: два ночи. Самое время отправляться домой.

Похоронный мешок был прикреплен ремнями поперек заднего седла и парных корзин мотоцикла так, что содержимое мешка было обращено лицом вниз и вся конструкция напоминала большую букву U. Покончив с этим, Уолтер завел мотоцикл на малых оборотах и вывел его на Сто тридцать третье шоссе. Движения на дороге не было; большие грузовики с прицепами, которые ездили всю ночь, предпочитали магистрали I-95 или I-96, а местные жители крепко спали по своим домам. Он проехал несколько миль до окрестностей Психушки, не встретив ни души, свернул в лес и заглушил «Харли» в считаных ярдах от места назначения. Уолтер делался все более бесстрашным. При условии, что не будет рева мотоцикла, никто со стены его не заметит.

Благополучно заведенный внутрь стены мотоцикл был поставлен на подпорку. Мешок с трупом по-прежнему оставался перекинут через него – пусть там и лежит, пока не пройдет трупное окоченение, и, когда на следующем этапе плана Уолтеру придется его перевозить, тело уже будет пластичным. До тех пор он также не станет заправлять мотоцикл из пластиковых канистр. Сейчас следовало удостовериться, что снаружи не осталось следов мотоцикла или его ног, поэтому он вышел наружу, чтобы выпрямить пригнутую траву, пригнутые ветки и кусты и отломать поломанные веточки. Только после этого Уолтер переоделся в свою извечную форму, состоящую из футболки и шортов, и зашагал домой. Если кто-то его увидит, у него была наготове история – беспокойство, головная боль, скука. Джесс была падка на эту удочку со скукой, но Я-Уолтер знал: он не может рассказать ей, что самым скучным аспектом из всех является она сама.

Уолтер не был счастливым человеком.

Вторник, 26 августа 1969 года