— Я не знаю, — сказал Крыс. — Я не знаю, как ты попал сюда. Знаю, что тебя собирались списать и почти в самый последний момент пожалели… Но не понимаю, почему именно сюда. Я ведь хотел убить тебя еще там, на вокзале. Потому и вместо дежурного сел.

— И пистолет приготовил, — подсказал Иван.

— И пистолет, — кивнул Крыс. — Но ты не один прибыл. С мальчишкой.

— А вы мальчишек не убиваете?

— Убиваем, если нужно, но тут… Что-то меня остановило. Даже нет, не что-то, точно знаю что — куртка пацана. Убить инквизитора — отправить его в рай. Убить такого вот мальчишку — отправить его в ад. И он бы рассказал, что погиб инквизитор не просто так, а от моей руки. Твоему начальству я мог бы еще долго рассказывать, что ты жив. А потом, что ты погиб от руки неизвестного… Может быть, даже предавшегося…

— Как Астуриас?

— Рот закрой. Я еще не все рассказал. Раз уж действительно выпало отправить тебя к дьяволу, так хоть воспользуюсь моментом. Он думал, что все решено, что он выиграл. Как же, выиграл! Ничего у него не получится. Не получится! Так или иначе, но он проиграет. И мы сделаем так, что он проиграет. И я доживу до того момента, когда станет понятно, что дьявол…

— Проиграет, — кивнул Иван. — У вас несколько однообразная лексика. Понимаю, село, простые люди… Вы не стесняйтесь, продолжайте.

Крыс помолчал пару секунд с закрытыми глазами, вздохнул и продолжил.

Вернее, попытался продолжить. Честно напряг связки, на шее проступили жилы — тяжело давался старику разговор, но прекращать его он не собирался. Вот только Тепа на это внимания не обратил, снова влез в автобус и, аккуратно переступив Ивана, полез под водительское сиденье.

— Что ты там забыл? — хриплым голосом спросил Крыс.

— Да так, — дернул плечом Тепа, легший животом на сиденье и засунув голову куда-то под руль. — Была тут у меня одна штука… И мысль появилась…

— А у дедушки — пистолет, — сказал Иван. — И даже два. А нервы у дедушки — ни к черту. Вот ты будешь думать, что он, максимум, обидится, а он просто нажмет на спуск моего «умиротворителя». Потом стрельнет мне в голову, а всем скажет, что это я тебя убил, а он уж потом, из самозащиты…

— Какой ужас! — испугался Тепа, продолжая копаться в своем загашнике. — Прямо в голову! С другой стороны, это и не больно вовсе. Я, Ваня, боли боюсь, сил нет. Однажды палец молотком прибил, так сознание потерял. Упал, головой треснулся об стену, сотрясение мозга… У меня тогда еще мозг был. Ага, вот…

Тепа с довольным выражением на лице выпрямился, держа в руках металлическую армейскую флягу, тряхнул ее, прислушавшись к бульканью.

— За рулем пьешь? — спросил Иван, прикидывая, не получится ли хоть водителя сбить с ног, опрокинуть на Крыса и попытаться вывалиться из автобуса.

Нога шевелилась почти без боли. Если это только иллюзия, порожденная уколом, то попробовать все равно можно. Даже нужно. В крайнем случае, упадет Иван Александров на землю возле автобуса, а разъяренный до последней степени Крыс выскочит следом и продырявит почти не ношенный еще организм инквизитора в самых ответственных местах. Голову, там, сердце, почку какую-нибудь…

— Нашел — проваливай, — сказал Крыс, махнув пистолетом. — Там подожди…

— Да сейчас я, сейчас… — Тепа открутил пробку, та повисла на цепочке, еле слышно звякнув. — Уже прямо исчез, испарился…

Тепа шагнул вперед, Иван напрягся, уперся ногами, понимая, что это последний шанс, что если он сейчас просто так пропустит водителя, то, скорее всего, тут, на давно не мытом полу автобуса, и примет свою безвременную смерть.

— Уже… — сказал Тепа.

Иван закричал. Боль вывернула его наизнанку, выгнула, сломала каждую косточку и взорвала каждый сосуд, каждую клетку. Даже кричать было больно. Весь мир разом превратился в боль, в огонь, в кислоту…

Только темнота, боль да Иван. И нет больше ничего. И нет места больше ни для чего, кроме этих троих. Ни для чего.

Боль длилась вечно. Потом вдруг исчезла, уступив место пустоте и слабости.

Нет, все тело ныло, ладони, разодранные ногтями, саднили, в висках пульсировало что-то острое, но все это было ерундой в сравнении с тем, что мгновение назад испытал Иван.

— …я и подумал, — донеслось до Ивана сверху, из серебристого марева пылинок, танцующих в солнечном луче. — Что-то тут не так. А у меня во фляге всегда есть… Вот и плеснул.

Это Тепа, узнал, наконец, Иван. Что-то он плеснул из своей фляги на лежащего инквизитора. Безжалостный водитель нынче пошел, но средства с собой возит забавные… Узнать, что именно, и для себя отобрать. Прежде чем придушить ласкового Тепу самым безжалостным образом. Самого этой фигней обработать, а потом все-таки придушить.

— Он, полагаешь, знает? — спросил Крыс.

— Не-а! — ответил Тепа. — Если бы знал, нас бы давно уже порешил. И не стал бы в игры с тобой играть.

— Не стал бы, — прошептал Иван. — И вы лучше не играйте… Пристрелите лучше, вам это дешевле выйдет, честное слово… Я ведь, если встану, то вы у меня… не просто ляжете… вы у меня смерти просить будете… я такое с вами сделаю, что вам Ад курортом покажется…

— То есть убивать его смысла нет… — несколько даже разочарованно протянул Крыс.

— А ты сам прикинь, Сигизмунд Батькович. — Тепа вздохнул. — Это он по первому разу так отреагировал, а второй раз уже не получится. Ты же сам занятия проводил, без шансов, говорил, абсолютно без шансов.

— И что теперь, — заскрипело сиденье, Крыс, похоже не сел — рухнул на него. — Что теперь делать будем?

— Молиться, суки, — подсказал Иван с пола. — И грехи друг другу отпускать. Я вот сейчас встану… Как-ак встану…

— Только дернись, в морду получишь, — сказал Тепа. — Только попытайся, прямо в морду ногой и получишь.

— Давай! — Иван попытался крикнуть, но тело все еще не совсем его слушалось, получилось какое-то сипение, не страшное и даже жалкое.

— Давай так, барон. — Тепа шмыгнул носом. — Ты сейчас отдаешь мне пистоль и идешь себе потихоньку в резиденцию к патриарху. Все ему расскажешь, объяснишь и получишь указания с разъяснениями. И заодно объясни ему, зачем решил, не спросясь, Инквизитора мочить. Это ж ты сам решил, от боли сердечной?

— Не твое дело!

— Конечно, не мое, — быстро согласился Тепа. — Только и не твое это дело. Не только твое. Ты Пашку проморгал, так теперь решил, что совсем уж…

— Не умничай…

— Нет, почему же… — Иван попытался поднять голову, но сил не хватило, голова откинулась назад, затылок стукнулся об пол. — В общем, я поддерживаю точку зрения технического интеллигента с мотором.

Снова скрипнуло сиденье, Крыс встал, переступил через Ивана и вышел из автобуса.

— Только смотри, не расслабляйся особенно, — предупредил Крыс уже снаружи. — Мало ли что он может выкинуть.