– И ты ее…

– Пришлось, – коротко ответил Тычковский. – Она открыла на меня охоту. Я понял, что либо я ее, либо она меня. Что касается Левы, то с ним все понятно. У него рецидив болезни, и вид изрубленного трупа привел в действие спусковой механизм. Впечатлительная натура, больная психика. Он предпочел вновь уйти в придуманный мир, где все ненастоящее, и трупы, и кровь. Микоша алкоголик, с этим тоже все ясно. Алкогольный психоз напрочь отшибает мозги. Кит «узнал от гипнотизера правду». Похоже, его просто использовали, но он сорвался. Ярость помутила его разум. А вот что произошло с тобой… Что послужило причиной нервного срыва? Неужели только метель? Неустойчивая погода?

– Я, похоже, обозналась.

– Обозналась?

– Хорошо, я расскажу. Только чаю себе налью. Слышите? Чайник вскипел.

Вода, вытекая из закипающего чайника, попадала на раскаленную плиту. Неприятный шипящий звук, который раньше раздражал, теперь согревал душу. В этом было что-то земное, человеческое. Домашнее. Уютно потрескивали дрова в печи, шипел вскипевший чайник, в доме опять горел свет. Машенька встала.

– Вам налить чаю? – спросила она.

– Буду признателен.

– Вы совсем не похожи на убийцу. – Машенька подошла к плите, мельком бросив взгляд на стоящую у печи кочергу, и сняла чайник.

«У меня будет только один шанс, – подумала она. – Еще рано. Он должен мне доверять».

– А как, по-твоему, выглядят убийцы? – усмехнулся Тычковский.

– Я не знаю, – смутилась Машенька. – Или теперь знаю?

Она налила кипятку в две чашки, расписанные розами, куда Тычковский опустил пакетики с заваркой. Парадный Лидин сервиз. Ей он теперь больше не понадобится. Подумав об этом, Машенька расстроилась. Как же это несправедливо! Люди умирают, а вещи остаются. Ах, эти равнодушные вещи. Им все равно, кому служить. Вот сидит человек, убивший Лидию, пьет чай из ее любимой чашки с розами, и – ничего! Даже не обжегся. Она кинула на Тычковского взгляд, полный ненависти, и понесла чайник обратно к плите. Поставила его, украдкой посмотрела на прислоненную к печи кочергу, примериваясь.

«А как еще? – подумала она. На ум ничего другого не приходило. Машенька машинально сжала и разжала правую руку, проверяя, как работают пальцы. Отогрелись ли. – У меня только одна попытка. – И тут же: – А надо мне это? Может, лучше умереть?» В голове мелькнула мысль о бессмысленности существования. За каких-нибудь пару секунд Машенька вспомнила все три неудачные попытки самоубийства. Может, пора наконец поставить точку? Но потом она вспомнила, что он убил Лиду. И не только ее. В жизни надо совершить хоть что-нибудь значащее. К примеру, отомстить маньяку за всех убитых им женщин. Это ведь важно. Это Поступок с большой буквы.

«Я сделаю это», – решила Машенька.

Она мысленно собралась с силами и вернулась за стол. Подвинула к себе дымящуюся чашку и приготовилась слушать.

– Ты тоже мало похожа на сумасшедшую, хотя я их достаточно повидал, – размеренно сказал маньяк. – Ты ведь совсем не дурочка, а упорно под нее, что называется, косишь. Если бы я был врачом, я бы сказал, что твой случай запущенный и весьма сложный. Вместо того чтобы заняться делом, ты постоянно выдумываешь себе несчастья. Есть такой тип людей. Они словно родились на кресте. И слезать с него не собираются, предпочитают страдать. Им кажется, что на их теле сплошные кровоточащие раны, хотя на самом деле это, вот как у тебя, прекрасное тело. – Он бросил взгляд на ее пышную грудь и усмехнулся. Машенька поежилась. – В этих людях природой заложена потребность страдать, чувствовать себя глубоко несчастными, вызывая тем самым недоумение окружающих, потому что внешне все в полном порядке. Вот взять тебя: молодая, красивая, физически абсолютно здоровая, без жилищных и материальных проблем. Казалось бы, живи и радуйся. Так нет. Это против твоей натуры. Если нет повода пострадать, такие люди, как ты, его придумывают. И это не их вина. Они питаются жалостью к себе, это их нормальное состояние. И твои попытки самоубийства… Если бы ты хотела покончить с собой, ты бы это давно сделала. Но ты этого не хочешь, тебе просто надо себя пожалеть и как-то оправдаться в глазах окружающих. Ах, меня три раза вытаскивали с того света! Пожалейте же меня! Нет у тебя никакой несчастной любви. И не было никогда. Тебе поставили ошибочный диагноз и неправильно лечили. Кстати, где?

– Я регулярно хожу на сеансы к психотерапевту, – пролепетала Машенька.

– Я бы выгонял с позором таких шарлатанов. Они ни черта не понимают в психических расстройствах личности. Тебя лечили от несчастной любви, а ее никогда не было. Ты это придумала, как и все остальное. Как невозможность иметь ребенка, потому что ты сумасшедшая. Полная чушь.

– Неправда! – со слезами в голосе крикнула Машенька. – Вы просто не понимаете!

– Да где уж мне.

– Эй, вы там! – крикнул из маленькой комнаты Кит. – Я, между прочим, тоже хочу жрать!

– Может, просунуть в дыру бутерброд? – вопросительно посмотрела на Тычковского Машенька.

– И близко не подходи к двери! Поняла?

– Вы что же, будете караулить меня всю ночь? – насмешливо спросила Машенька.

– Я попытаюсь тебя убедить не выпускать его. А потом спокойно усну.

– Я даю честное слово, – торжественно сказала Машенька.

– Кого ты хочешь обмануть? Сейчас ты думаешь только об одном: как бы избавиться от этого мерзавца. То есть от меня.

– Это неправда!

– Правда, – насмешливо сказал Тычковский. – Я попытаюсь тебя разубедить. Я вижу, ты мне не доверяешь, – его голос стал вкрадчивым. – Поэтому предлагаю начать сначала. С твоей первой попытки покончить с собой.

– Пожрать дайте! – заорал Кит и ударил в дверь ногой.

Машенька вздрогнула.

– Ничего, перебьется, – сказал Тычковский и крикнул: – Слышишь, ты? Жди своей очереди. С тобой я разберусь потом.

– У меня в сумочке шоколадка! – крикнула Машенька. – Можешь ее взять!

Было слышно, как Кит щелкнул замочком, потом зашуршала обертка. Раздалось смачное чавканье.

– Ты не того боишься, – вдруг мягко сказал Машеньке Тычковский. – Я попробую это доказать. Надо привести тебя в чувство. Мы должны разобраться в твоей проблеме. Итак? Тебе было семнадцать, и ты вступила в переписку по Интернету с парнем. Похоже, в семнадцать лет ты была девушкой застенчивой, с кучей комплексов и еще ни разу ни с кем не целовалась, хотя твои ровесницы уже зашли гораздо дальше и этим бахвалились. Я угадал? Угадал. Кто он?

– Он был старше на… На много. В два раза. Сказал, что его зовут Эриком. Я почему-то сразу подумала, что он врет.

– Почему?

– Потому что я сама назвалась Анжеликой, – Машенька стала пунцовой. – В заочной переписке все врут. С кем ни пообщаешься, все либо адвокаты, либо банкиры. Лишь бы произвести впечатление. А на самом деле… На самом деле лучше не знать правду, – горько сказала она.