Лёшку вся эта канитель ничуть не волновала. Господа в гостинице живут, деньги исправно платят. Согласятся или нет — им решать. Кстати, операцию планировали в гостинице делать. Хватит из моего дома лечебницу устраивать. К тому же нужный персонал уже подготовили: пара девок, которые раньше присматривали за пациентами, им в помощь парень тоже из числа дворни. Этот будет помогать передвигать и перемещать тело.

Одну из комнат на первом этаже гостиницы не просто отмыли, а кардинально изменили, удалив лишнюю мебель и пылесборники. Лёшка с профессором решили, что и для других операций помещение подойдёт. Вообще-то какими-то глобальными хирургическими операциями мы до этого не занимались по той причине, что подобные пациенты далеко не ездили. У батюшки для лечения использовали травы при простуде, каких-то инфекциях и кожных болезнях. В той лечебнице держался непередаваемый аромат дегтярного мыла, которым дезинфицировали поголовно всех, кто обращался за помощью. По этой причине хирургическую палату решено было устраивать подальше от таких больных.

Слепой с катарактой решил завязать с алкоголем как раз, когда мы всё подготовили (не только помещение, но и униформу). Для Иноземцева тоже был пошит белоснежный хирургический костюм, шапочка и маска.

Повезло, что слепой нас в этой амуниции не видел. Зато его родня шушукалась и косилась на старца, изволившего снова прийти и освятить операцию. Выглядели мы не ангелами, но очень близко к этому. Двери операционной потом заперли, чтобы никто не видел происходящего.

На всякий случай отца Нестора я предупредил. Мало ли что. Вдруг действительно не рассчитаем с эфирным наркозом? Батюшка в случае смерти пациента должен сказать о грехах и прочих причинах, с нами никак не связных.

Мне пятая по счёту операция казалась уже обыденностью. Я ловко управлялся сразу с двумя зеркалами, попутно следя за фиксажем лупы. Лёшка тоже уверенно резал и извлекал старый хрусталик.

Что делал Иноземцев, не могу сказать — не смотрел на него. Судя потому, что звуков со стороны не было, хирург забыл как дышать, наблюдая за невиданной операцией на таком деликатном органе.

Позже пациенту и обслуге были выданы стандартные предписания. На всякий случай прикрикнули на родню, попугали и их. А на самом деле мы радовались как дети тому, что эфирный наркоз сработал без осечек. Теперь проблемы могли возникнуть в послеоперационный период по той причине, что жалкие остатки антибиотиков мы припрятали. Промывать глаз этому пациенту будем зелёным чаем и капать тем, что давала растительная аптека.

Из Москвы, благодаря Куроедову, привезли какое-то странное растение, называемое колеус. Сосед подсуетился и приобрёл у кого-то в оранжерее. Купил он по причине того, что ему бордовые листья так похожего на крапиву растения понравились. Лёшка похвалил, сообщив, что колеус нормализует выработку глазной жидкости, имеет много других полезных свойств, годится при простуде, и занялся распространением этого растения. Профессор-ботаник, к слову, записал такой быстрый метод размножения черенками.

Для самодельных глазных капель взяли зелёный чай, колеус и чабрец. Мой повар был немного против такого нецелевого использования специи, но я пообещал позже закупить с запасом.

И, собственно, это было всё, что мы рискнули использовать в качестве лекарственных препаратов. С другой стороны, при соблюдении элементарных норм гигиены, риск занести заразу в глаза небольшой. На этом и заострили основное внимание.

Наш второй профессор-ботаник наконец-то выполз из дома отца Нестора. Ему тоже захотелось проверить действенную работу растений. Уж не знаю, как он это сделает. Тут нужно сравнивать и анализировать. Ботаник Шиховский Иван Осипович исследователем в области болезней не был. Раньше его интересовало открытие новых неучтённых видов цветов и трав. А тут он обнаружил настоящий клондайк для научной деятельности и рьяно принялся переписывать и дополнять Лизин справочник.

Если быть объективным, то какие-то новые наработки имелись. У профессора имелся шанс внести свои дополнения. Но до Иноземцева, ходившего за Лёшкой, записывая чуть ли не каждое слово, ему было далеко. Когда через сутки выяснилось, что пациент видит с искусственным хрусталиком, то на Иноземцева я без смеха смотреть не мог. Он точно решил, что нами сам господь бог управляет и старец Самарский помогает в этом.

Алексей порыв профессора быстро перенаправил в нужное русло, и вскоре они сели обсуждать проект самой передовой больницы в мире. Чтобы им было не скучно, я Куроедову записку отправил, и тот прискакал, чтобы тоже поучаствовать если не в самом проекте, то в обсуждении.

На самом деле чуть ли не каждое слово Лёшки вызывало шквал вопросов. Это для меня казалось в порядке вещей иметь изолятор, разделять народ в зависимости от болезней и возраста.

— Зачем роженицам целое крыло? — недоумевал Иноземцев. — Бабы и без этого неплохо рожают.

— Так мы на будущее, для именитых дам, — возражал Алексей и тут же выдавал предложения, как должно быть устроено отделение гинекологии.

Следующее предложение, и снова вопросы.

— Не думаю, что к нам устремятся с обычной простудой, но предусмотреть и такой вариант нужно, — терпеливо отвечал друг.

Итого проект больницы разросся до названия «клиника», где будут не только лечить, но и наблюдать, проводя исследования и ведя научную работу. Ну точно Нью-Васюки! Хотя, как говорится, гладко на бумаге…

Начнём с того, что у нас отсутствовали нужные специалисты и даже персонал младшего звена. Этих еще можно было подготовить, задавшись целью и обучив тех крепостных, которые проявляли стремление и желание учиться.

Свои сомнения я робко озвучил и не получил поддержки. На меня гневно посверкивали глазами, сообщив, что клинике быть! Ну быть так быть. Не стоит сбрасывать со счёта наличие старца Самарского. Люди приедут, если позвать. Оставалось сообразить, кого осчастливить, а от кого отмахнуться. В этом плане Иноземцев мог стать хорошим консультантом и помощником.

Добровольных помощников нашего батюшки тоже не стоило сбрасывать со счёта. Среди них встречались довольно интересные личности. Я глазам не поверил, когда в Перовку заявился (пешком!) один примечательный персонаж по имени Фёдор. Это он в Москве цеплялся за колесо, не отпуская старца. И вот, поди ж ты, прибыл! Всё с тем же фанатичным блеском в глазах и безмерной верой!

Как умудрился пройти столько без подорожных документов, осталось секретом. При этом он уверял, что вольный. Навыков в нужной нам отрасли Фёдор не имел, зато вызвался работать за кров и еду. Мужик не старый, думаю, что крепкий, если сумел преодолеть такое расстояние на своих двоих. Почему бы не использовать дармовую рабочую силу? Не всё же на стройку паломников определять. Нам и санитары нужны.

Излеченный от катаракты господин уехал через неделю. Вид он имел не сильно радостный, поскольку дал обещание старцу Самарскому завязать с алкоголем. Уж не знаю, насколько крепко его слово, но если выдержит, то сам удивится тому, как это хорошо скажется на здоровье.