Сам царский стол стоял на некоем возвышении и был покрыт парчовой скатертью. Бояре тихо переговаривались, бросая злые и завистливые взгляды на князей Эльдорадо. Слыханное ли дело, какие-то выскочки сидят рядом с государем, тем более такого от роду на Руси не бывало. Спрашивается, за что такая честь чужакам. Мы-то гораздо лучше. Мы-то ого-го, горы свернем для батюшки царя.

Ну дак трындеть, не мешки ворочать. До тупых боярских мозгов не доходило, а где же вы раньше были, почему сами супостатов не разбили. «Случайные люди» чувствовали себя оскорбленными до глубины души, по всему организму разливалась желчь и злоба. Нет, находились среди них более-менее порядочные и умные, но они составляли меньшинство.

Царь Михаил Федорович, сидя за столом на троне с высокой спинкой, кивнул головой ближайшему рынде, тот немедля тюкнул топориком по бронзовому гонгу. «Бам-м-м» разнеслось по залу. Гости немедля замолчали – царь говорить будет.

* * *

После здравицы государя пир начался. По залу скользили слуги с подносами и кувшинами в руках – разливали вареные меды и фряжское вино.

Царский пир – случай особый: яства и питье изысканные, а попасть в число приглашенных – большая честь, типа ордена в наше время. Бояре с чванливыми мордами, доселе подобострастно внимавшие Романову, хлопнули первый кубок и накинулись на первую смену блюд, сопя и чавкая. Вытирая жирные руки о полы кафтанов и ферязей, а кое-кто украдкой – о скатерти. Самые глупые, не снявшие шуб, изнывали от жары и пускали нечистый дух. По знаку царя Михаила слуги открыли окна. Праздничные столы радовали глаз – чего на них только не стояло! Двухметровые осетры на деревянных подносах, жареные лебеди, искусно облепленные перьями на серебряных блюдах, икра белужья, куры жареные и вареные, зайцы с брусникой, колбасы домашние, белорыбица в холодце. На царском столе деликатес – на большом золотом блюде соловьиные язычки с зеленью. За время пира слуги несколько раз меняли яства на столах. На хорах умеренно громко наигрывал дворцовый оркестр народных инструментов, князья Эльдорадо дивились – умели наши предки покушать, причем рационально. На первое подавали шти, уху стерляжью и суп куриный с лапшой, то есть жидкое обязательно, дабы не портить желудок. Михаил Федорович в задумчивости поглядывал на князей Эльдорадо, инстинктивно чувствуя их необычность и огромный потенциал. Таких великих людей доселе встречать не доводилось. В князьях царя поражало все: быстрота мысли и действий, отсутствие корыстолюбия, равнодушие к чинам и наградам, откровенно враждебное отношение к боярству и непризнание никаких авторитетов. А чего стоят две блистательные победы за одно лето! Тут десятками лет воюешь, а толку – пшик, разор один. После вчерашнего выезда за пределы города в чистое поле, где новые полки провели показательные стрельбы, он сам да и его ближние до сих пор не пришли в себя. А пушки, слыханное ли дело – стрелять за две-три версты. От одновременного залпа полусотни орудий, некоторые «случайные люди» замочили портки. Романов, вздыхая, удивлялся – эдакую силищу князья по своей воле отдают Московии и главное, ничего не требуя взамен, – непонятно.

На пиру князья очередной раз удивили царя: оказывается, с сего дня все три полка и основная масса молодых лейтенантов – в отпуске.

Романов, выпучив глаза, тяжело переваривал данную новость: рядового воина в отпуск – дело необычное.

– Зачем, почему? – выдавил из себя недоумевающий царь.

Кошкин объяснил:

– Великий государь, бойцы два года без отдыха, за лето – два больших сражения. Люди устали. Кроме того, навестят семью и помогут им материально.

Когда царь Московский услышал о вознаграждении рядовых, то очередной раз задумался – такое в русском воинстве не практиковалось. Достался трофей какой-нибудь с поля боя – радуйся. Основная добыча уходила боярам и воеводам.

Михаил Федорович маялся по весьма значимой причине – как и чем удержать подле себя князей Эльдорадо. И, к сожалению, решения проблемы не находил. Денег у них тьма, поболее в несколько десятков раз, чем в его казне. Живут себе во Франции припеваючи, как говорится, добра от добра не ищут. Надо еще раз с князем Федором Куракиным – человеком большого ума и образованности – посоветоваться. Между тем пир достиг апогея, в зале стало шумно – подвыпившие бояре и князья, сытно рыгая, хвалились своими якобы древними родами и несуществующими подвигами в битвах. Весь этот хвастливый треп только вызывал насмешливую улыбку у князей Эльдорадо. Они достойно вели себя за царским столом, но без тени угодливости и раболепия. Для великого государя на первых порах общаться с ними было затруднительно. Князья не просили царских милостей, не болтали зря языком – знали себе цену. Лишь по одному поводу обратились к Романову – выделить десять тысяч вьюношей на создание двух полков. Пояснили – заберут в свое княжество во Францию на службу, с возвращением их в Московию через пять-шесть лет. Да сотню свежеиспеченных лейтенантов – они находились в палаточном лагере с гвардейцами. Михаил Федорович, недолго думая, тут же дал согласие.

С утра следующего дня государь имел продолжительную беседу с князем Куракиным. Долго судили и рядили, чем сманить в Московию князей Эльдорадо – очень нужных людей для государства. Получалось не очень. Сошлись в одном – выдать им денег за содержание и прокорм трех полков в летнюю кампанию и также отдать во владение Белую Русь и восточную часть Малой Руси по Днепру до Азовского моря. Романов с Куракиным схитрили. С одной стороны, вроде царская милость, а с другой – сил и средств осваивать огромные территории у Московии просто не имелось. С людишками, надобными князьям о двух полках, Куракин очень умно подсказал – пусть набирают в своих дареных государем землях. Романов до того восхитился гениальному ходу князя Федора, что тут же жаловал его перстнем с лалом со своей руки.

На царской службе остались два командира полка – майор Франц фон Рогенау и майор Бок – с жалованьем в две тысячи рублев в год. Остальные – майор Риди и полковник Крейц – последовали за князьями Эльдорадо.

На семейном совете постановили – Юсупов отправляется в Литву и на «России» морем возвращается во Францию. Морпехи, посоветовавшись, порешили – Юсупов на расходы берет десять миллионов золотом, а Кошкин – сорок миллионов. На Белой Руси сделать первую заначку в тридцать пять миллионов, мало ли, как оно обернется и куда судьба закинет.

Первого сентября 1641 года от Первопрестольной потянулись две колонны – князь Кошкин с сыном, майор Риде с полковником Иозефом Крейцем ехали в карете, впереди конных гвардейцев, с сотней русских лейтенантов. Между гвардейцами ехал большой обоз с золотом. С ним, кроме обоза, верхом рота спецназа. Мачо спешил – на море скоро заштормит. Кошкин перед расставанием напомнил Илье:

– Встретятся военные корабли желтоухих-лайми и шведов, топи к черту. Гвардейцев наладь в месячный отпуск, пусть отдохнут, заслужили.

Колонны шли ходко, и через два десятка дней достигли своих целей. Юсупов в Литве имел пару стычек с недобитыми баронами. Добили и баронов, и их кнехтов – дураков так и учат. В Клайпеде заждавшихся гвардейцев – три тысячи шестьсот бойцов (двести безвозвратные) – отправил в Германию отдыхать. Немцы радовались, что дети, – каждый скопил большую сумму, есть чем помочь родным. Потратив день на погрузку пушек, двадцать третьего сентября «Россия» отвалила из порта Клайпеды. А вот Кошкину пришлось задержаться.