Колени у Анжеля подгибались и пальцы дрожали, когда он нащупывал верхнюю перекладину лестницы. Ноги сами привели его вниз, а тело было податливым и тяжелым, как холодная ртуть. Горловина колодца еле заметно синела в чернильной темноте у него над головой. Внизу, в подземелье, слабо мерцал свет; Анжель полез дальше. Слышно было, как Грыжан монотонно произносит какие-то слова. Анжель старался не смотреть.

— Это я во всем виноват, — сказал археолог Грыжану.

— Нет, тут и моя вина, — сказал аббат.

— Лучше бы он признался Анжелю, что Рошель свободна.

— Тогда на его месте был бы сейчас Анжель, — сказал Грыжан.

— Но почему надо было выбирать?

— Потому что всегда приходится выбирать. Как ни печально, но это факт.

Тело Анны лежало на камнях со сломанной шеей. Лицо было безучастно. Лоб пересекала широкая ссадина, наполовину скрытая перепутавшимися волосами. Одна нога была подогнута.

— Надо забрать его оттуда и положить как следует, — сказал Грыжан.

Сверху спустились ноги Анжеля, затем все его тело. Потом и сам Анжель неслышно подошел к ним.

— Я убил его, — сказал он. — Он мертв.

— Вероятно, он слишком низко наклонился над колодцем, — сказал археолог. — Не стойте там.

— Это я... — сказал Анжель.

— Не трогайте его, — сказал Грыжан. — Не нужно. Произошел несчастный случай.

— Нет, — сказал Анжель.

— Именно: несчастный случай, — повторил археолог. — В этом вы не можете ему отказать.

Анжель плакал, лицо его было горячим.

— Подождите нас там, — сказал Атанагор. — Идите вперед по коридору.

Он подошел к Анне, бережным движением пригладил светлые волосы и посмотрел на жалкое, сломанное тело.

— Он был молод, — проговорил археолог.

— Да, — вздохнул Грыжан. — Они все молоды.

— И все умирают... — отозвался Атанагор.

— Не все... Кое-кто все же остается. Вы и я, к примеру.

— Мы высечены из камня, — сказал археолог. — Камень не в счет.

— Помогите мне, — сказал Грыжан.

Они с большим трудом приподняли обмякшее, отяжелевшее тело, но оно все равно волочилось по земле. Ноги Грыжана не находили опоры на рыхлом полу подземелья. С грехом пополам Анну стащили с груды камней и положили около стены.

— Стоило мне отвернуться... Это я во всем виноват, — сказал Атанагор.

— Повторяю: вы здесь ни при чем, — возразил Грыжан. — Что мы могли поделать?

— Это ужасно: ведь и мы приложили к этому руку.

— В любом случае нашим надеждам не суждено было сбыться, — сказал Грыжан. — Так уж вышло: безнадежность взяла нас за живое. Это очень тяжело, но тем быстрее забудется.

— Забудется вами, — сказал Атанагор. — Он был красивый.

— Они тоже красивые. Те, кто остался.

— Вы черствый человек, — сказал археолог.

— Священник не должен быть мягкосердечен, — заметил Грыжан.

— Я хочу его причесать. У вас есть расческа?

— Не имею в заводе. Оставьте его, не стоит. Пойдемте отсюда.

— Я не могу его так оставить.

— Не распускайте нюни. Он всегда будет с вами, потому что он мертв, а вы немолоды. Но он все-таки мертв.

— А я стар и все-таки жив, — сказал археолог. — И Анжель остался совсем один.

— Не будет теперь у него друга, — добавил Грыжан.

— Но мы будем с ним рядом.

— Нет, — сказал аббат. — Он уедет отсюда. Уедет один. Все не уляжется так просто. Мы еще не дошли до развязки.

— Что же еще может случиться?.. — спросил Атанагор усталым, надтреснутым голосом.

— Случится... — сказал Грыжан. — Работа в пустыне не обходится без последствий. Тут все так запуталось... Это очевидно.

— Просто вы привыкли к трупам. А я нет. Я имел дело только с мумиями.

— Вы не посвящены в таинство, — сказал аббат. — Вы способны только страдать и ничего не можете извлечь из своих страданий.

— А вы можете?

— Я? Я просто не страдаю. Пойдемте.

Анжеля они нашли в галерее. Глаза его были сухи.

— Ничем нельзя помочь? — спросил он Грыжана.

— Ничем. Только сообщить остальным, когда пойдем обратно.

— Хорошо. Я им скажу. Раскопки смотреть будем?

— Разумеется, — сказал аббат. — Для того и пришли. Атанагор не проронил ни слова, только сморщенный подбородок его дрожал. Он прошел вперед и встал во главе колонны.

Втроем они пробирались по извилистому коридору, который вел в забой. Анжель внимательно разглядывал потолок и опоры подземелья, пытаясь определить, в каком направлении ведутся раскопки. Вскоре они вышли в центральную галерею, на другом конце которой через равные промежутки светились точки: это были осветительные приспособления. Анжель остановился у поворота.

— Она там? — спросил он.

Атанагор, не понимая, посмотрел на него.

— Ваша подруга, она там? — снова спросил Анжель.

— Да, она работает, — сказал археолог. — С нею Брис и Бертиль.

— Я не могу с ней встречаться, — сказал Анжель. — Не могу. Я убил Анну.

— Прекратите, — оборвал его Грыжан. — Если вы еще раз повторите эту глупость, мне придется самому вами заняться.

— Я убил его, — повторил Анжель.

— Это не так, — сказал Грыжан. — Вы лишь подтолкнули его, а умер он, когда приземлился на камни. Это несчастный случай.

— Вы иезуит... — сказал Анжель.

— Я, кажется, уже упоминал о том, что воспитывался у эвдистов, — невозмутимо проговорил Грыжан. — Если бы вы хоть иногда прислушивались к тому, что я говорю, вам бы от этого не поплохело. Еще не так давно вы правильно реагировали на происходящее и вдруг ни с того, ни с сего опять скисли. Предупреждаю, что не позволю вам распускать нюни. Вышел месяц из тумана...

— Вынул фигу из кармана... — машинально ответили Анжель и археолог.

— Думаю, продолжение вам известно, — сказал Грыжан. — Значит, на том и остановимся. К тому же я вовсе не намерен насильно тащить вас смотреть на этих троих в забое. Я же не палач.

Атанагор многозначительно кашлянул.

— Именно так, — сказал Грыжан, оборачиваясь к нему. — Я не палач.

— Кто же в этом сомневается? — сказал археолог. — В противном случае ваша сутана была бы красной, а не черной.

— Ночью все равно, — нашелся Грыжан.