Больше всего Мартинесу досаждали проблемы с инвентарными списками. Для офицерского стола было закуплено довольно много продуктов, которых теперь на складе не оказалось. Может быть, их подворовывал рядовой персонал, хотя это и казалось маловероятным, если учесть, что эти запасы хранились в отдельном, запираемом помещении. Может быть, их таскал стюард, у которого имелся ключ от этих запасов. Но поскольку большая часть пропаж произошла после того, как «Корона» встала у причала магарийской кольцевой станции, Мартинес подозревал, что несунами были сами офицеры, которым эти деликатесы могли понадобиться в качестве подарков женщинам на кольцевой станции или в поселениях при подъемниках на планете.

Но в таком случае почему эти офицеры не расписывались в ведомости? В конце концов, они же сами платили за эти продукты.

Мартинес своими глазами видел, что исчезнувшие продукты существовали. Он расписывался за них. А теперь они исчезли.

Он побарабанил пальцами по дисплею. Об этом, пожалуй, тоже стоило побеседовать с Алиханом.

Экран на его левом обшлаге опять запищал, и Мартинес, предполагая, что это опять Сейшо со своими вопросами, раздраженно отозвался на сигнал:

— Мартинес. Что еще?

Возникший на экране человек ответил извиняющимся взглядом.

— Это говорит Дитрих от шлюзовой камеры, милорд. Военная полиция привела троих из наших людей, отпущенных в увольнение.

Дитрих был одним из двух охранников, стоящих у выхода на кольцевую станцию.

— Они что, на ногах не держатся? — уточнил Мартинес.

Дитрих оторвал взгляд от камеры, поглядел куда-то в сторону и снова повернулся к Мартинесу.

— Сейчас уже держатся, милорд.

Мартинес удержался от вздоха.

— Я подойду через минуту и распишусь за них.

Таковы трудовые будни военного полицейского на корабле.

Он положил счета кают-компании обратно в защищенные паролем конверты и встал со стула. «Корона» стояла, пришвартовавшись носом к кольцевой станции, и, следовательно, передний люк находился «над» командной рубкой, где Мартинес нес сейчас вахту. На время стоянки в доке в просвете центрального тоннеля был установлен портативный эскалатор — по сути дела, просто мотостремянка, — и Мартинес встал на него, чтобы подняться к переднему люку «Короны».

Такелажник первой степени Дитрих поджидал его на входе — при пистолете, наручниках и шокере, висящих на широком алом поясе, с красной повязкой военного полицейского на рукаве.

— Жоу, Ахмет и Надьян нарушали порядок в нетрезвом виде. Разнесли бар в ходе драки с бандой с «Неистового Шторма».

Жоу, Ахмет и Надьян. Мартинес не слишком долго служил на судне, но уже давно не испытывал никакой симпатии к этой троице.

Поднявшись по длинному подъемнику на станцию, он увидел трех скованных наручниками рекрутов, одежда на всех была порвана, губы разбиты, глаза заплыли синяками. У Надьяна был вырван клок волос с головы. После того как их обработали деятели с «Неистового Шторма», полицейские-наксиды, подоспевшие к шапочному разбору, видимо, добавили еще и от себя. Поганцы провели ночь в местной тюрьме, и воняло от них теперь соответственно.

Срочнослужащих во флоте в зависимости от их выдающихся заслуг классифицировали «орешками», «дыролазами» или — в особо тяжелых случаях — «горбушками», «тюрями» и «оладьями». Но как бы их ни называли, все они относились к одному из нескольких хорошо всем известных типов. Что касается Жоу, Ахмета и Надьяна, то их характеризовала склонность к скандалам, запрещенной игре в кости, выпивке, краже из корабельных кладовых и связям с женщинами легкого поведения. Не будь их типы столь хорошо изучены поколениями офицеров, Мартинес, может быть, и испытал бы хоть какое-то негодование при виде этой троицы. А так он не испытывал ничего, кроме отстраненной брезгливости.

Мартинес ознакомился с обвинениями в адрес арестованных, предъявленными констеблем полиции. Подписав протокол, выведенный на огромном дисплее, предъявленном констеблем, и документ, заверяющий факт взятия арестованных полицией под стражу, по напрягшейся позе наксида он понял, что за его спиной появился кто-то еще. Он обернулся.

По кольцевой станции в окружении двух десятков подчиненных офицеров шествовал командующий эскадрой Кулукраф, капитан флагманского судна в команде Фанагии. Было заметно, что наксиду стоит большого труда удержаться от прямого низкопоклонства в присутствии столь высокопоставленного лица.

Мартинес послал электронные копии документов на свое рабочее место на «Короне» и вернул полицейскому дисплей.

— Вы можете снять с них наручники, констебль, — сказал он.

— Слушаюсь, милорд.

Освобожденные от наручников «горбушки» массировали запястья и провожали взглядами свиту наксидов, словно прикидывая, не дать ли им пинка теперь, когда руки свободны. Мартинес решил пресечь эти размышления, предложив парням какую-нибудь новую идею.

— У вас есть двадцать минут на то, чтобы принять душ и почиститься, после чего поступаете в распоряжение хозчасти. Утром капитан выслушает ваши дурацкие извинения и назначит вам наказание. Пошевеливайтесь.

Рекруты заторопились. Мартинес усмехнулся, прикидывая, какие туалеты нужно нынче почистить и где латунь потускнела, взывая к руке полировщика. Везде, решил он.

Он повернулся к полицейскому:

— Благодарю вас, констебль. Вы можете…

Он заметил, что констебль вытянулся по стойке «смирно», развернувшись в сторону кольца, равно как и пришедшие с ним полицейские. Мартинес развернулся и тоже вытянулся.

Командующий эскадрой Кулукраф приблизился и черной чешуйчатой рукой указывал на люк «Короны». Наксидские офицеры переводили глаза с Кулукрафа на «Корону», потом на свои нарукавные дисплеи и опять обращали взор на Кулукрафа. По их черным грудным чешуйкам бегали сменяющиеся красные узоры, высвечиваемые хамелеоновой тканью их костюмов. Никто из них не произнес ни слова.

Не обращая внимания на Мартинеса и прочих, застывших в приветствии возле люка, Кулукраф двинулся дальше, семеня ножками по прорезиненному покрытию основной дорожки кольцевой станции. Проводив его глазами, Мартинес расслабился и опять повернулся к полицейским.

— Благодарю вас, констебль, — повторил он. — Вы можете идти.

— Слушаюсь, милорд. — Констебль бегло отсалютовал, развернулся и засеменил вслед за Кулукрафом.

Мартинес недоуменно глядел ему вслед. Наксидский комэскадрой остановился возле следующего причального тубуса, к которому был пристыкован легкий крейсер «Перигей», и так же остановился возле корабля, оглядывая его и обмениваясь беззвучными замечаниями со свитой.

— Комэскадрой уже был здесь вчера, только с другой компанией, — доложил Дитрих.

— Да? — перевел на него взгляд Мартинес. — Ты не в курсе, что он затевает?