González de Caldas 2004 – González de Caldas M. V. ¿ Judíos o cristianos ? El Proceso de Fe. Sancta Inquisitio. Seville, 2004.

Harris 1879 – Harris A. The Œconomy of the Fleete or An Apologetical Answeare of Alexander Harris unto XIX Articles sett forth against him by the Prisoners. Londres, 1879.

Krumenacker 2009 – Krumenacker Y. Marie Durand, une héroïne protestante? // Clio. Femmes, genre, Histoire. 2009. Vol. 30. Р. 79–97.

Lalanne 1892 – Lalanne L. Mémoire sur les prisons de Paris en 1644 // Bulletin de la Société de l’Histoire de Paris et de l’Ile-de-France. 19e année. 1892. Р. 82–86.

Legendre 1704 – Legendre P. Histoire de la persecution faite à l’Eglise de Roüen sur la fin du dernier siecle. Rotterdam, 1704.

Lettres de Marie Durand 1986 – Lettres de Marie Durand (1715–1776), texte revu, annoté et présenté par Étienne Gammonet. Montpellier, 1986.

Marteilhe 1757 – Marteilhe J. Mémoires d’un protestant Condamné aux Galères de France pour cause de Religion; écrits par lui même… Rotterdam, 1757.

McClain 2004 – McClain L. Lest We Be Damned. Practical Innovation and Lived Experience among Catholics in Protestant England, 1559–1642. New York; Londres, 2004.

Muchnik 2019 – Muchnik N. Les prisons de la foi. L’enfermement des minorités, XVIe–XVIIIe siècles. Paris, 2019.

Murray 2009 – Murray M. Measured Sentences: Forming Literature in the Early Modern Period // Huntington Library Quaterly. 2009. Vol. 72. Р. 147–167.

Mynshul 1618 – Mynshul G. Certaine Characters and Essayes of Prison and Prisoners Compiled by Novus Homo A Prisoner in the King’s Bench. Londres, 1618.

Pendry 1974 – Pendry E. D. Elizabethan Prisons and Prison Scenes. Salzbourg, 1974.

Ravaisson Mollien 1877 – Ravaisson Mollien F. (Ed.) Archives de la Bastille. Documents inédits. Vol. IX. Règne de Louis XIV (1687 à 1692). Paris, 1877.

Roche Dasent 1890–1907 – Roche Dasent J. (Ed.) Acts of the Privy Council of England, 1542–1604. Londres, 1890–1907. 32 vols.

Salgado 1977 – Salgado G. The Elizabethan Underworld. Londres, 1977.

Willemse 1974 – Willemse D. Un «portugués» entre los castellanos: el primer proceso contra Gonzalo Baez de Paiba, 1654–1657. Paris, 1974.

Елена Бородина

СОДЕРЖАНИЕ КОЛОДНИКОВ В ЕКАТЕРИНБУРГЕ СЕРЕДИНЫ XVIII ВЕКА

Изучение истории русской тюрьмы имеет длительную традицию, начало которой следует отнести к середине XIX столетия. Интерес к развитию тюремных структур и повседневному быту заключенных был обусловлен необходимостью преобразования тюремной системы в России в годы Великих реформ 1860–1870‐х годов. Именно в этот период складывается такое направление исследований, как тюрьмоведение, которое включало не только анализ современного состояния тюрем Российской империи, но и их возникновение, эволюцию политики государства в отношении наказания. Кроме того, история тюрем и наказания интересовала историков, занимавшихся введением в научный оборот источников по ранним периодам российской истории.

Данное тематическое поле остается актуальным, так как позволяет лучше осознать сущность взаимоотношений между властью и обществом в исторической ретроспективе576. На сегодняшний день сложилось несколько подходов к изучению истории тюрьмы: тюрьма как часть системы наказания (практика социального контроля); тюрьма как часть аппарата государственного управления; тюрьма как социальная общность и тюрьма как место заключения известных исторических деятелей и лидеров мятежей и восстаний577. Несмотря на разнообразие взглядов на изучение мест заключения, многие историки пенитенциарной системы в России называют важным этапом для ее складывания рубеж XVIII–XIX веков. Данное утверждение связывается с первыми попытками целенаправленного создания государственной властью тюремной сети в Российской империи. Несмотря на это, говорить о полном отсутствии тюрем в стране до указанного периода не следует.

Первые упоминания о заключении в тюрьму как самостоятельной мере наказания содержатся в источниках, датируемых XV–XVI веками578. Соборное уложение 1649 года также включало несколько десятков статей, в которых тюремные сроки были карой за различные проступки и преступления. Тем не менее места заключения не являлись базовым элементом системы государственного контроля и принуждения.

В отличие от современного понимания, слово «тюрьма» в России раннего Нового времени использовалось для обозначения здания, в котором находились содержавшиеся под стражей. Наряду с ним в источниках можно найти названия: темница, тюремная изба, тюремный двор, тюремный острог, тюремный замок, колодничья, колодничьи палаты и некоторые другие579. В свою очередь, заключенные обычно именовались тюремными сидельцами или колодниками. Последнее слово отражало практику содержания находившихся в заточении, которых для предотвращения побегов заключали в деревянные колодки или кандалы580. Кроме того, с начала XVIII века заключенных стали также называть арестантами581. По-видимому, это наименование было заимствовано из немецкого языка и связано с активной переработкой и адаптацией западноевропейского законодательства в России.

Отношение к тюрьме начинает меняться в годы правления Петра Великого, так как масштабные реформы и участие России в Северной войне требовали максимального напряжения всех сил государства. Монарх также уделил большое внимание таким наказаниям, как каторга и ссылка, которые на долгое время стали важным источником практически бесплатной рабочей силы на заводах и фабриках. Как и другие тюремные сидельцы, каторжане и некоторые группы ссыльных содержались в тюрьме и имели общее название – колодники.

Уже в середине XVII века перед властью встала проблема переполненности тюрем. Одним из путей выхода из сложившейся ситуации стала отсылка заключенных на окраинные территории, которая интенсифицировалась к концу столетия. Так, в январе 1696 года было принято решение об отправке в Верхотурье тюремных сидельцев из Вологды, а также всех ссыльных московских приказов. В грамоте верхотурскому воеводе повелевалось создать места для содержания вновь прибывших: «построить двор со стоячим тыном и поставить в нем сколько изб пристойно»582. С 1699 года начинается перевод колодников в Азов, где они трудились под контролем Адмиралтейств-коллегии583. С 1705 года организуется их переброска на строительство Санкт-Петербурга584.

К началу 1720‐х годов в Российской империи существовало несколько коллегий, в сфере ведения которых находилось распределение колодников-каторжан. Наибольшее значение среди них имели Адмиралтейств-, Берг- и Мануфактур-коллегии, которые были заинтересованы в использовании дешевой рабочей силы на разнообразных предприятиях. Каторжные, отбывавшие наказание в районе Санкт-Петербурга, подчинялись преимущественно Адмиралтейств-коллегии. В ведении Мануфактур-коллегии оказались осужденные, отбывавшие наказание в европейской части России. Размещение каторжных и ссыльных к востоку от Уральских гор находилось в сфере ведения Берг-коллегии. Заводские поселения и слободы Урала также стали местами концентрации